Георгий Жуков был не просто выдающимся военачальником. Он еще при жизни превратился из реального человека в героя легенды и народного кумира, перешагнув чисто военную славу. И сейчас загадка Жукова по-прежнему привлекает внимание. Будучи министром обороны СССР, он первым заговорил о необходимости реабилитации военных, ставших жертвами репрессий. И он же выдвинул идею достойно увековечить подвиг советского народа в Великой Отечественной войне и память погибших, построив мемориальный комплекс на Поклонной горе в Москве. Книга известного историка раскрывает многие малоизвестные подробности жизни и судьбы Георгия Константиновича Жукова, маршала Победы.
Громов, А.Б. Жуков / Алекс Громов. — М. : Вече, 2020. — 480 с. : ил. — (Полководцы Великой Победы). ISBN 978-5-4484-1907-2
ФРАГМЕНТ КНИГИ:
Первая мировая: непокорный в учебке, храбрец на фронте
Поначалу казалось, что она закончится быстро. Патриотически-настроенные молодые люди даже огорчались, что всех врагов разобьют без них. Александр Пилихин предложил Георгию, не дожидаясь призыва, сбежать на фронт. Идея понравилась, но все же Жуков решил посоветоваться с одним из почтенных мастеров, Федором Ивановичем, которого особенно уважал. В воспоминаниях маршал описывал старого мастера как убежденного большевика, который привел ему классово правильные аргументы против такой затеи. Мол, у Саши отец богатый, ему есть за что воевать. А твоего отца выгнали из Москвы, теперь и он, и мать впроголодь живут… «Вернешься калекой — никому не будешь нужен».
Но и сам старший Пилихин отнесся к идее идти воевать более чем, скептически. «Если хочешь, я устрою так, что тебя оставят на год по болезни и, может быть, оставят по чистой» — предложил он помощнику. Жуков возразил, что он вполне здоров и способен идти воевать за Отечество. Пилихин тяжко вздохнул: «Ты что, хочешь быть таким же дураком, как Саша?..» Тот все же осуществил авантюрную затею, но через несколько месяцев был привезен в Москву с тяжелым ранением. Потом, несмотря на последствия тяжелой раны, в феврале 1918 года старший из братьев Пилихиных вступит в Красную Армию и погибнет в боях под Царицыном…
Георгия призвали в армию летом 1915 года. 7 августа он впервые надел военную форму – это произошло в Малоярославце. «Вечером нас погрузили в товарные вагоны и повезли к месту назначения — в город Калугу. Впервые за все время я так сильно почувствовал тоску и одиночество. Кончилась моя юность…», — такие чувства одолевали тогда Георгия, которому не исполнилось еще и девятнадцати лет.
Тем не менее, он искренне радовался, что попал в кавалерию. Насмотревшись еще до того на наскоро обученных прапорщиков и унтер-офицеров, не нюхавших пороха, которых никто не уважал, Жуков специально не сообщил на призывном пункте правильные сведения о своем образовании, указал лишь то, что окончил лишь два класса церковноприходской школы. Хотя, по его собственным словам, имел право оказаться в школе прапорщиков, как призывник, закончивший четырехклассное училище.
В Калуге новобранцев построили в колонну и повели куда-то за город. Один из них поинтересовался у ефрейтора, куда они направляются, и получил в ответ рекомендацию, никогда не задавать таких вопросов начальству. Наутро оказалось, что будущие кавалеристы для начала будут учиться пехотному строю. Старались, как могли, однако начальство осталось недовольным и гоняло новобранцев так, что они чуть было не остались без ужина. «Втягиваться в службу было нелегко. Но жизнь нас и до этого не баловала, и недели через две большинство привыкло к армейским порядкам».
Ефрейтора Шахворостова, командира отделения, Жуков описывал как необъяснимо злого человека, который не просто пролаивал слова команд, но и непрерывно размахивал кулаками. «Добра от такого не жди…», — шептались новобранцы. «Самоволия я не потерплю!» — прогремел подошедший к ним взводный командир. Начальство следующей ступени, ротный командир штабс-капитан Володин снизошел до новобранцев только через две недели и никакого интереса к подготовке не проявил, чем несказанно удивил добросовестного Жукова.
Диссонанс между излишне романтическим представлением об офицерах старой армии и такими вот саркастическими наблюдениями, усиленными идеологической подоплекой, был хорошо известен. О причинах писали многие.
Так, сам Деникин в воспоминаниях замечал: «Нет нужды прибавлять, что технические, профессиональные знания командного состава, в силу неправильной системы высших назначений и сильнейшего расслоения офицерского корпуса мобилизациями, не находились на должной высоте». А военный историк и публицист Керсновский в своей книге «История русской армии» писал, что поначалу все было не так скверно. Более того, по его словам, для солдат 1914 года офицеры были старшими членами великой военной семьи воспитавшего их полка, и отношения были проникнуты такой простотой и сердечностью, каких не было ни в какой иностранной армии, да и ни в каких иных слоях русского народа. Но при всем этом с первых дней войны начались проблемы: «Корпуса наступали безостановочно по сыпучим пескам, без обозов, не получая хлеба по несколько дней. Генерал Самсонов пытался двинуться в северо-западном направлении, вдоль железной дороги — единственной питательной артерии, и это вызвало большое раздражение у генерала Жилинского, канцелярского деятеля, совершенно не знакомого с войсками, не понимавшего, что войскам нужно есть».
В первую очередь гибли кадровые офицеры, в итоге, по наблюдениям Керсновского, офицерская среда была пестра по составу, разнообразна по происхождению и неодинакова по качеству. Не было времени создать новую полковую общность. Народ видел в офицерах только «господ», в результате в казармах и окопах все сильнее нарастали те же революционные настроения, которые вскоре захлестнут всю страну.
«Таким образом, Жуков не только верно оценивал состояние дел в русской армии и ее офицерском корпусе, но и раскрыл свои основополагающие взгляды на военное дело, которые пронес через всю жизнь, — замечает Владимир Дайнес. -Во главу угла ставились им близость офицера к солдату и полное взаимопонимание между ними, безусловный авторитет офицерского корпуса, доверие младшим командирам со стороны старших офицеров…».
Осенью Жуков был распределен в драгунский эскадрон. Жалел, что не в гусарский – форма тамошняя больше нравилась, да и слухи ходили, что гусарские унтеры добрее. Но выбирать не приходилось. Впрочем, взводный командир старший унтер-офицер по фамилии Дураков, оказался далеко не глупым человеком – строгим, но сдержанным и справедливым начальником. А вот младший унтер-офицер Бородавко вполне соответствовал карикатурному образу унтера из царской армии — крикливый любитель рукоприкладства. Москвичей-«грамотеев» он терпеть не мог. По ночам проверял дневальных и нещадно бил провинившихся. А когда Дураков уехал в отпуск, то Бородавко окончательно распоясался. В конце концов разошелся по полной. Доведенные до крайности новобранцы во главе с Жуковым подкараулили Бородавко в конюшне, накинули ему на голову попону и жестоко поколотили. Замаячил призрак трибунала, но тут очень кстати вернулся взводный, который дело замял и избавил эскадрон от злобного унтера.
Вскоре взводный командир отговорил Георгия идти на передовую. Весной 1916 года Жуков оказался в числе лучших солдат, которых отобрали для обучения на унтер-офицеров. Поначалу он усомнился, что стоит снова идти в учебную команду вместо фронта, но взводный командир настоял на этом, сказав:
— На фронте ты еще, друг, будешь, а сейчас изучи-ка лучше глубже военное дело, оно тебе пригодится.
На новом месте Жуков столкнулся с очередным неадекватным начальником: «Я не помню его фамилии, помню только, что солдаты прозвали его Четыре с половиной. Такое прозвище ему дали потому, что у него на правой руке указательный палец был наполовину короче. Однако это не мешало ему кулаком сбивать с ног солдата. Меня он не любил больше, чем других, но бить почему-то избегал. Зато донимал за малейшую оплошность, а то и, просто придравшись, подвергал всяким наказаниям. Никто так часто не стоял «под шашкой при полной боевой», не перетаскал столько мешков с песком из конюшен до лагерных палаток и не нес дежурств по праздникам, как я».
Потом, неожиданно вроде как сменив гнев на милость, Четыре с половиной сказал Жукову:
— Вот что, я вижу, ты парень с характером, грамотный, и тебе легко дается военное дело. Но ты москвич, рабочий, зачем тебе каждый день потеть на занятиях? Ты будешь моим нештатным переписчиком, будешь вести листы нарядов, отчетность по занятиям и выполнять другие поручения.
Жуков отказался:
— Я пошел в учебную команду не за тем, чтобы быть порученцем по всяким делам, а для того, чтобы досконально изучить военное дело и стать унтер-офицером.
Тогда тот снова рассвирепел и пообещал Жукову, что тот никогда унтер-офицером не станет. И почти осуществил угрозу. Незадолго до окончания учебы Жукову было объявлено, что он из-за множества нарушений дисциплины, а также неуважение к начальству отчислен из учебной команды. Но за него вступился вольноопределяющийся Скорино, который сообщил о ситуации начальнику учебной команды. Тот вызвал Жукова, расспросил его обо всем и отменил злосчастный приказ, после чего Жуков получил звание вице-унтер-офицера.
Но вскоре после этого часть новоиспеченных унтеров отправили на фронт, и в числе первых – Жукова. Списки составлял «Четыре с половиной», который, по убеждению будущего маршала, решил хоть так отыграться. Эшелон доставил Георгия вместе с другими в район Каменец-Подольска, где вскоре началась бомбежка. Этот момент Жуков считал своим боевым крещением.
Георгий и на передовой оставался неугомонным, несколько раз попадал в опасные переделки, но в эскадроне считался одним из лучших кавалеристов, чьи дерзкие вылазки часто приносили успех. Среди подвигов Жукова в ходе Первой мировой войны – захват в плен немецкого офицера, за что он был награжден Георгиевским крестом.
Но в октябре 1916 года Жукову не повезло: будучи в разведке на подступах к Сайе-Реген в головном дозоре, он вместе с товарищами наткнулся на мину. Двое были тяжело ранены, а Жуков — выброшен взрывом из седла и сильно контужен. Пришел в себя он только в госпитале сутки спустя. Последствия контузии долго напоминали о себе, прежде всего ухудшением слуха. После госпиталя Жуков был направлен в маршевый эскадрон в село Лагери, где встретил своих друзей по новобранческому эскадрону. «Попал я из эскадрона в учебную команду молодым солдатом, а вернулся с унтер-офицерскими лычками, фронтовым опытом и двумя Георгиевскими крестами на груди…», — вспоминал он.
Но реализовывать этот опыт Жукову пришлось уже при другой власти, в изменившейся до неузнаваемости стране. «Всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться» — и одной из первых задач молодой Советской республики стало создание собственной армии.
Оглавление
Предисловие
Часть 1. Из Российской Империи в Советский Союз
Родом из нищего детства
Потомок древних римлян?
Он был бы суровым хозяином…
«Гроза девок»
Первая мировая: непокорный в учебке, храбрец на фронте
Гражданская война и любовные страсти
Авантюры мирного времени
Большой Террор и тайные законы репрессий. Необъяснимо уцелевший
Халхин-Гол
Реформа Красной армии: успеть до войны
Часть 2. Великая Отечественная война
Ожидание войны
Великое отступление первых дней. Запреты Сталина и логика стратегии.
Он предвидел?..
Ельня
Оборона Ленинграда любой ценой.
Московская битва: «штопаем Тришкин кафтан»
Катастрофы 1942 года
Гибель 2-й ударной армии
Трагедия 33-й армии
Ростов-на-Дону: не удержали
На юге все хуже и хуже
Ржевская мясорубка
Между Ржевом и Сталинградом
Курская дуга. Триумф расчета и непредвиденная трагедия
Битва за Днепр
Варшавское восстание: невозможность помочь
Битва за Берлин
Часть 3. Он мог стать советским Наполеоном?
Заслуженные лавры
Кто придумал «трофейное дело»?
Опала Жукова: неразумный гнев или тайный план Сталина?
Легенда: несправедливо обиженный спаситель
Жуковские письма к Сталину
Возвращение на вершину.
Новая легенда: победитель Берии.
Жуков – владыка армии: «Ни один танк не двинется без моей команды!»
Жуковские реформы
Жуков и президент Эйзенхауэр
На страже офицерской чести
Жуков и повышение боеспособности армии
На чем ездил после окончания войны Жуков?
Прославленная яхта
Жуков и Военно-Морской флот
Сокращение срока службы в армии и на флоте
Неудавшееся награждение
Катастрофа «Новороссийска»
Наведение порядка на Военно-Морском Флоте
Дело вице-адмирала Нарыкова
В личной жизни не властен?
«Никитоноситель»: спецоперация по снятию. Когда все предали
Пережить низвержение. «…Возможно, придется арестовать»
Слежка за Жуковым
Жуков – «Бонапарт»
Мемуары. Возвращение из небытия
Жизнь после смерти