Ольга Прокофьева. Тайны и истории кухни. Стол, посуда, этикет
Это красочное издание рассказывает о посуде, столовых приборах, правилах сервировки стола. В нем описаны и забытые сегодня вещи, и до сих пор привычные, но с течением времени изменившиеся до неузнаваемости. Издание продолжает серию о старинных предметах обихода, в которой уже вышли книги Ольги Прокофьевой «Мир забытых вещей», «Тайны и истории забытых вещей». Автор тщательно реконструирует старинные обычаи, в том числе, подкрепляя рассказы о них соответствующими цитатами из писателей и старинных книг, содержащих инструкции и советы.
В предисловии автор подчеркивает, что всевозможные кастрюльки и сотейники, тарелки разных форм, вилки, ножи и прочие столовые приборы возникали в человеческом обиходе отнюдь не случайно. Как только появлялись новые продукты, становились необходимыми новые виды посуды и приборов. А внедрение новых продуктов часто было связано, например, с путешествиями и географическими открытиями. Новые материалы и способы их обработки появлялись благодаря техническому прогрессу. И в целом, как отмечено в книге, «через посуду и столовые приборы можно изучать всемирную историю развития человечества».
Когда в моду у английских аристократов вошли обычные огурцы, вскоре появилось и специальное блюдо для огурца. Они имело вытянутую форму и обычно было украшено изображением этого овоща. Тогда появились и специальные выпрямители огурцов – стеклянные трубки, в которые помещали огуречные завязи еще на грядке. Плод получался идеально ровным, что делало его особенно удобным для приготовления знаменитых сэндвичей с огурцом.
Отдельные главы книги посвящены сервировке стола, питанию в будни и праздники, организации парадных обедов. Издание снабжено приложением, где перечислены и показаны на иллюстрациях кухонные и столовые принадлежности, и словарем кулинарных терминов XIX – первой половины ХХ века.
«А вы знали, что страница про пиратство в истории человечества появилась и была связана в первую очередь со… специями, приправами, сахаром? Это в наши дни, благодаря растиражированному киноиндустрией образу, пираты (слово «пират» с древнегреческого переводится как «искать счастье») XVII–XVIII веков ассоциируются с сундуками, набитыми золотом и драгоценными камнями, а в те далекие времена их богатый улов включал чаще всего такие дорогостоящие товары, как какао-бобы, сахар-сырец, меласса, ром, специи, пряности и другое. Эти товары ценились не меньше, чем золото, а иногда даже больше. Сами же «искатели счастья» приносили солидные проценты в казну того государства, на которое они «работали». Желание же государей контролировать легкие и быстрые деньги из колоний через торговые пути и рынки сбыта становилось отправной точкой к развитию технических средств, без которых невозможно было бы совершать путешествия в «сказочно богатые» дальние страны, подчинять новые земли, управлять прибыльными колониями и отражать посягательства на них других государств. Проникновение и переплетение цивилизаций не только порождало военные конфликты, санкции, экономические блокады, но и приводило к научному, культурному, религиозному и, конечно же, продуктовому обмену между народами, жившими в разных уголках мира».
Терри Пратчетт, Стивен Бриггс: И все-таки Черепаха Движется. Путеводитель по Плоскому миру
Издание представляет собой подробную энциклопедию одной из самых знаменитых фантастических вселенных. Мир Терри Пратчетта, как известно, покоится на спинах четырёх слонов, которые стоят на панцире гигантской звёздной черепахи, медленно плывущей в космосе.
Одна из статей посвящена тому, как написать адрес и приклеить марку, запечатать конверт, и правилам упаковки определённых вещей. Имеется список того, что не подлежит пересылке, в том числе — продукты питания (через службу доставки писем) и канцелярские формы, отправляемые в незаконченном виде человеку, который должен ими воспользоваться.
Основатель Гильдии Шутов, месье Жан-Поль Каламбурр, в своей книге «О формах юмора» в 160 тысячах слов привел описания пяти основных классов и семидесяти подклассов каламбуров. Далее рассказывается о шутах, которых городские дворяне привозили из Щеботанского Общества Радости в Сорбумме, а также – вольной ассоциации шутов. Упоминается, что Гильдия Шутов, Потешников, Менестрелей, Паяцев и Мимов возникла прежде, чем у нее появился хоть один ученик. Но потом возникли слухи, что эта новая Гильдия стала обширной шпионской сетью. Неслучайно Каламбурр хотел, чтобы распорядок в Гильдии был самый суровый, а учащиеся трудились с утра до вечера, получая скверную еду и холодный душ, и занимаясь многочасовым педантичным переписыванием манускриптов с секретами юмора, шуток и прочих атрибутов неловкого комизма.
Те, кто хочет забыть обо всем, вступают в Клатчский иностранный легион. Это специальное подразделение, служащее для защиты довольно неопределенных границ, успешно стало убежищем для всех тех, кто уже взял и замарал свое имя, скрывается от наказания или просто пострадал от любви. Зато в легионе существует знаменитая песня для попоек и маршировки, начинающаяся с «э-э…».
«Когда я в последний раз редактировал «Путеводитель» (кажется, в 2002 году), то чувствовал себя Первым Законней-Некуда — могильщиком на кладбище Мелких Богов (см. «Ночная стража»). Мне пришлось перенести некоторых персонажей с главного кладбища (из «Путеводителя») в склеп (в каталог), чтобы вместить всех новых героев. Таким образом мы потеряли некоторое количество персонажей, от которых по сюжету требовалось только подхватить остроту или стукнуть Ринсвинда по голове. Кое-кто, впрочем, удержался — мы с Терри питаем слабость к третьестепенным актёрам в театре жизни. В эту обновлённую версию вошли почти все статьи из первого «Путеводителя». Не забыли мы и о материалах из ежедневников-дневников по Плоскому миру: я с удовольствием изучал заметки оттуда, и было бы жаль, если бы они пропали, поскольку ежедневники по натуре своей преходящи… они вянут, как сирень на исходе своего срока. Ещё я по просьбе издателя вернул часть оригинального вводного материала. В связи с этим хочу заметить, что каталог, с которого в 1992 году начался самый первый «Путеводитель по Плоскому миру», по-прежнему доступен и читабелен, как и много лет назад».
Владимир Шигин. Персидский гамбит. Генералы и дипломаты
Серия «Большая Игра», в которой вышла эта книга, объединяет, как следует из названия, издания, посвященные давнему, можно сказать, традиционному противостоянию великих держав в Центральной Азии. Изначально главными участниками были Англия и Российская империя. Но Большая Игра не закончилась в конце XIX столетия, а лишь поменяла формы и имена очередных участников разворачивающихся событий. Большая Игра продолжается на наших глазах, так или иначе вовлекая политиков и военных, шпионов и бизнесменов, миллионы людей, которые и не подозревают, что скрывается за теми или иными конфликтами и происшествиям. Расширился и список игроков — к России и Англии добавились Америка и Китай, Индия и Иран, Пакистан и Турция. Игра усложнилась, ставки возросли, количество целей и задач у игроков увеличилось.
В тексте книги рассказывается о деятельности в Закавказье наследного персидского принца Аббас-Мирзы, проводившего реформы в персидской армии и тщетно пытавшегося противостоять расширению российского владычества на Кавказе. Принц был наместником шаха в Тебризе, и с юных лет проявил военный и управленческий талант, покровительствовал учёным и людям искусства, укреплял города, и приказал повесить у себя во дворце портрет Петра Великого, сказав своим придворным: «Этот человек преобразовал Россию. Делая так же, как и он, я преобразую Персидский Азербайджан, а затем и всю Персию!».
Описано влияние Большой Игры на русско-турецкие и русско-персидские войны той эпохи, окончательное завоевание Россией Закавказья, выход англичан на южные подступы к Афганистану. Особое внимание уделено судьбе и деятельности поэта и дипломата Александра Грибоедова.
«Еще в конце 1800 года в Калькутту прибыл английский капитан Малкольм, который должен был отправиться в Тегеран с весьма серьезной дипломатической миссией. В своей калькуттской резиденции Бельведер-хаусе его принял генерал-губернатор Индии Ричард Уэлсли. Разговор с Малкольмом был недолгим, но серьезным.
– Феодальные княжества Персии, Восточной Турции и Аравии следует считать не настоящими государствами, а странами, которые может использовать в своих целях любая нация, чьим интересам это содействует! – определил капитану свою политическую позицию Ричард Уэлсли.
– И много ли сегодня таких наций? – спросил Малкольм.
– Увы, только одна! Английская! – деланно развел руками генерал-губернатор. – Что поделать, такова наша историческая миссия, и мы должны нести это нелегкое бремя, хотелось бы нам этого или нет!
– Да уж, – приняв игру, вздохнул Малкольм. – Такова наша английская доля! Насколько я понимаю, только так мы сможем утвердить местное влияние и применить силу, которая не только изгонит оттуда других европейцев, но и даст нам возможность вести переговоры и военные операции в таких масштабах, какие мы пожелаем.
– Именно так! – изобразил улыбку Уэлсли. – Но я поручаю вам, Малкольм, не только это!
Помимо разжигания ненависти к русским с целью вызвать обострение в Закавказье на Малкольма возлагалась еще одна, не менее важная задача, добиться от Тегерана учреждения английской морской базы в Персидском заливе, которая должна была стать рынком английской торговли в этом регионе, местом будущих политических переговоров и складом военных припасов».
Елена Осокина. Золото для индустриализации: Торгсин
В книге использован и проанализирован огромный объем архивных документов, на основании которых изложена увлекательная история не только самого Торгсина, но большинства операций с золотом в первые десятилетия советской власти.
В ходе проводимой денежной реформы, в 1922–1923 годах, советские граждане поначалу не доверяли новому червонцу (и за границей он не вызвал большого интереса), и скупали золотые монеты Российской империи. Через несколько месяцев доверие людей к червонцу возросло и люди стали продавать золотые монеты империи, в результате чего в течение 1924 года Госбанк СССР выкупил у населения больше золотых монет, чем им было продано.
Но постепенно нэп сворачивался, вводился контроль за валютой и золотом. Так в марте 1926 года решением Совета труда и обороны (СТО) под руководством А.И. Рыкова ОГПУ было разрешено проводить в пограничных районах обыски, конфискацию валюты и золота, а также -арестовывать людей, подозреваемых в контрабанде. Вскоре эти действия сотрудников ОГПУ развернулись во многих (в том числе центральных) районах СССР.
С начала 1930-х годов после развертывания компании борьбы с валютной спекуляцией начались сотрудниками органов обыски квартир и массовые принудительные изъятия ценностей у граждан. Началась конфискации серебряной монеты. Развернулось сплошное изъятие золота и других ценностей у населения.
Циркуляр № 404 Экономического управления (ЭКУ) ОГПУ от 20 сентября 1931 года разрешал сотрудникам изъятие золотых и серебряных предметов домашнего обихода, что привело к повальному отбиранию этих предметов (единичных экземпляров) даже у бедняков, вместо «охоты» на скрытых частных владельцев золотых запасов. Поэтому ровно через год руководство Экономического управление выпустило специальный циркуляр, в котором было указано, что отбирать бытовые ценности можно только в случае, если их количество «имело товарный спекулятивный характер», а также в случаях их «особой валютной важности».
В это время Торгсин предлагал гражданам в полуголодной стране обменять их золото на продукты. Так в мае 1931 года руководство Одесской конторой Торгсина докладывала столицу: «У нас было несколько случаев обращения об отпуске продуктов с оплатой наличным золотом (10-ки, 5-ки) старой русской чеканки», на эту операцию в Одессе дало разрешение местное ГПУ и фининспекция городского совета.
«В соответствии с политическим языком и идейным восприятием того времени Торгсин был предприятием капиталистической торговли — валютным монополистом, который в интересах прибыли использовал благоприятную конъюнктуру потребительского спроса. Парадоксально, оправданием тому служила революционность его цели — построение социализма в СССР.
Диктатура революционности над обывательщиной, которая являлась идейным обоснованием методов работы, да и самого существования Торгсина, видна и в официальном толковании природы и функций золота. Прочтение материалов Торгсина не оставляет сомнения в том, что и руководство страны, и работники Торгсина осознавали значимость золота. Однако это было признание важности золота для государства, для индустриализации. По мнению руководства страны, советским людям золото было ни к чему, так как их социальный статус определялся не материальным достатком, а вкладом в дело построения социализма: «Бытовое золото и серебро — это мещанские прихоти старого времени, при помощи которых люди достигали для себя известное положение в старом быту. В них больше советский гражданин не нуждается. Эти золотые и серебряные вещи нужно в короткий срок обменять на лучшие товары в универмаге „Торгсин“».
Николай Тихонов. Ленинградские рассказы
В книге собраны лучшие произведения советского поэта и прозаика, автора знаменитой «Баллады о гвоздях», причем именно те, которые посвящены Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войнам, в том числе не переиздававшиеся с 1918 года стихотворения, повесть «Старатели» и рассказ «Чудо», а также «Ленинградские рассказы» и поэмы «Шахматы», «Выра», «Киров с нами» и «Слово о 28 гвардейцах». Издание вышло в серии «Забытая книга», состоящее из лучших и знаковых текстов советской эпохи известных и уже сейчас позабытых авторов, каждый из которых чутко отразил в своих произведениях тот самый период СССР, который пришёлся на его долю.
«Ленинградские рассказы» образуют обширную мозаичную панораму жизни блокадного города на Неве и его защитников, созданную автором, который сам был в это время в Ленинграде. В рассказе «Низами» Тихонов описывает встречу с ученым-востоковедом, который ушел на фронт, но по ранению был отправлен в отпуск. В ледяном и затемненном городе он рассказывает автору о классической иранской поэзии и одном из ее великих мастеров – Низами Гянджеви, цитирует его стихи. Строки, написанные несколько веков назад, звучат посреди войны странно и в то же время органично. А потом ученый читает «Подражание Низами», — такие «Подражания» восточным поэтам сами по себе отдельное классическое направление в поэзии, в том числе и отечественной — и переводит на русский для собеседника, причем текст о великой битве звучит очень актуально. Вскоре выясняется, что ученый сам недавно написал на персидском это стихотворение, желая запечатлеть всё недавно пережитое.
Николай Тихонов внимателен к деталям, подробностям жизни своих героев. И в то же время некоторые эпизоды в его изложении обретают эпический размах. Например, охота немецкого воздушного аса за поездом, который везет в Ленинград продукты и боеприпасы.
«Поезд делал какие-то дикие прыжки, все сцепления визжали неистово, на спуске он мчался, как лошадь с закушенным мундштуком, и не лез вперед именно тогда, когда его ждали очередные бомбы.
Он шел назад, останавливался, плелся шагом, летел, как стрела, — чего только не выкидывал этот скучный длинный состав, покорный своему водителю! Бомбы рвались, как хлопушки.
Летчик был в поту. Он плевал вниз и снова и снова бросался в атаку. Последний раз он угадал правильно. Поезду не спастись. Машинист впервые дал ошибку. Проклятие сорвалось с обветренных губ фашиста: бомбы все… бомбить нечем!
Тогда он прошелся вдоль поезда, осыпая его пулеметными очередями, но тут явился снова лес, — какой-то дьявол подкинул его некстати, — и поезд снова невредимо катил в зеленом мраке, и, казалось, его ничто не берет. Фашист обезумел. Он целил в паровоз, в этого скрытого там, за тонкой стенкой, врага, в этого страшного русского рабочего, что смеется над всем его мужеством аса и ведет свой поезд по простору полей и лесов как сумасшедший… Пули проносились над поездом, некоторые попали куда-то под колеса, звякали в рельсы, но поезд шел…
Летчик откинулся в изнеможении. Небо сияло. Была хрустальная ровная осень, чем-то похожая на вестфальскую далекую осень. Патроны кончены. Поединок кончен. Русский там, внизу, победил»
Карина Сарсенова. 39 попугаев
В книге известного писателя и профессионального психолога представлены 39 коротких притч, в который поэзия переплетается с прозой и философскими размышлениями о важнейших вопросах бытия. Причем вопросы могут быть и вечными, и остро актуальными. Много внимания автор уделяет человеческим отношениям, в которых так часто не хватает искренних чувств и осознанного поведения. В итоге любовь превращается в скучное существование, а дети оказываются не важны даже собственным родителями, при всей демонстративной заботе и покупке дорогих подарков. Часто оказывается, как иронично сказано в одной из притч, что чувства могут исчезнуть бесследно, в отличие от неистребимой власти кредитов.
Но почему в названии фигурируют именно попугаи? Сейчас для нас это яркая экзотическая птица, а ее способность имитировать человеческую речь веселит нас. Но еще недавно за это свое умение попугай считался одним из главных символов мудрости. Поэтому его так часто изображали мастера классической живописи на своих аллегорических полотнах. И даже больше – считалось, что попугай способен видеть и слышать недоступное людям, он воспринимает происходящее не только в обычном «дольнем» мире, но и высоком, незримом «горнем мире». Именно поэтому прекрасная птица могла предупреждать человека об опасности, исходящей не только от недругов, но и от искушений, от собственных грешных помыслов.
«Все хотят быть богатыми.
И я, и ты.
Хотя некоторые и боятся.
Боятся денег.
А зря.
Ведь богатство – не всегда про деньги.
Но постоянно – про счастье.
И богатство, оно всегда с тобой.
Это – ты сам.
Твоя жизнь.
Твои способности.
Твоя душа.
Ты похож на неотрытый клад.
Не получается себя раскрыть?
Смени лопату»
Энн Пэтчетт. Голландский дом
Замечательно оформленный семейно-бытовой роман, основное действие которого разворачивается в недавнем прошлом. Однажды после исчезновения жены отец приводит в особняк новую молодую женщину, история жизни брата и сестры, учатся и взрослеют, любят, ненавидят.. После смерти отца мачеха все прибирает к своим рукам, выгоняет брата и сестру из дома. В романе описана история дома со своими странностями, которая начинается со строительства в 1922 году своеобразного чудо-особняка для разбогатевших голландцев Ванхубейков, а в 1946 году дом перешел к новым хозяевам – отцу и матери главных героев. «Ошеломляющий успех дома стоило бы приписать архитектору, но годы спустя, когда я решил изучить вопрос, мне не удалось найти других примеров его работ. Возможно, один из этих Ванхубейков, а то и оба они были в некотором роде визионерами, или сама эта земля вдохновила чудо, какого они и себе представить не могли, или же Америка после Первой мирово войны кишел ремесленниками, работавшими по стандартам, которые сегодня забыты».
У повзрослевших брата и сестры осталась лишь тоска по утерянному детству, жажда мести. Какие же чувства вызывает покинувшая их когда-то мать? Можно ли ее понять и простить? Достоинством романа является изысканный язык.
«Я давно перестала обращать внимание на место, в котором живу, и, похоже, это идет мне на пользу… Заботиться о ближнем – значит, заботится о тех, кто в тебе нуждается, а не о тех, кто тешит твое тщеславие…
— Почему ты не взяла нас с собой?
— В Индию?
— В Индию. Куда угодно. Раз уж ты считала этот дом таким жутким местом, тебе не пришло в голову, что нас здесь лучше тоже не оставлять?
Некоторое время она молчала. Возможно, пыталась вспомнить свои собственные ощущения. Как же давно все это было.
— Я считала этот дом чудесным местом для вас обоих, — наконец сказала она. – В мире столько детей, у которых вообще ничего нет, а у вас с сестрой было все на свете – папа и Флаффи, Сэнди и Джослин. Дом. Я очень вас любила, но я знала, что с вами все будет хорошо».
Александр Дюма. Корриколо
Достоинством серии «Иллюстрированное собрание сочинений А. Дюма», в которой выпущена эта книга, является наглядность обликов персонажей и чуткая внимательность к достоверному изображению обстановки и предметов соответствующей эпохи, даже в мельчайших деталях. В серии представлены не только самые известные (и экранизированные) романы писателя, но и не менее увлекательные путевые заметки, сохранившие неповторимый колорит места и времени.
Дюма подробно описал свое путешествие по Италии, достопримечательности, которые привлекли его внимание или наоборот оказались недостойными даже взгляда. На страница представлена обширная галерея персонажей, которые встретились писателю в его странствии, описанные со всем юмором, который знаком нам по художественным произведениям Дюма.
Название книге дано в честь конного экипажа, который, по словам Дюма, изначально был предназначен для того, чтобы в него запрягали одну лошадь и места хватало для одного пассажира. Но, как остроумно описывает великий романист, со временем запрягать стали пару лошадок, коренника и пристяжную, а людей в нехитрую повозку помещалось уже человек пятнадцать. Самых разных людей – тут и монахи, и крестьяне, и бродяги, и дети. Эта предтеча маршрутки во всю прыть могла нестись по улицам и набережным итальянских городов, периодически налетая на камни и выбрасывая всех на мостовую. Корриколо мог быть и туристическим транспортным средством. Поэтому Дюма в путевых заметках уделил ему так много внимания.
«Я не склонен был ходить по Неаполю пешком: когда идешь пешком, видишь чересчур много всего.
Я не склонен был ездить по Неаполю в коляске: когда едешь в коляске, видишь недостаточно.
Оставалось корриколо, нечто среднее, золотая середина, промежуточное звено, соединяющее две крайности.
Поэтому я остановился на корриколо.
Сделав выбор, я позвал г-на Мартино Дзира. Господин Мартино Дзир сразу же поднялся ко мне.
— Мой дорогой хозяин, — сказал я ему, — я только что принял мудрое решение поездить по Неаполю в корриколо.
— Замечательно, — одобрил меня г-н Мартино. — Корриколо — это национальный экипаж, восходящий к самой глубокой древности. Это римская колесница с парной запряжкой, и мне очень приятно, что вы оценили корриколо.
— В высшей степени оценил, мой дорогой хозяин. Я только хотел бы узнать, как нанять корриколо на месяц.
— На месяц корриколо не нанимают, — ответил г-н Мартино.
— Тогда на неделю.
— На неделю корриколо не нанимают.
— Ну, тогда на день.
— На день корриколо не нанимают.
— А как же нанимают корриколо?
— Вы садитесь в него, когда он проезжает мимо, и говорите: «На один карлино». Пока карлино хватает, кучер возит вас. Когда карлино кончается, вы выходите. Хотите продолжить? Говорите: «Еще на один карлино». Корриколо вновь отправляется в путь, и так далее.
— Но на один карлино можно поехать куда хочешь?
— Нет, только туда, куда хочет идти лошадь. Корриколо — как мяч, и пока еще не нашли способа управлять им».
Арабские сказки Шахерезады
В этот сборник, адресованный детям, включены самые известные сказки из цикла «Тысяча и одна ночь». Они появились много столетий назад на Востоке, а в Европе и России были переведены и изданы немногим более двух веков назад, и сразу полюбились читателям.
В этих поучительных историях добро побеждает зло, настоящая любовь творит чудеса, а злые люди остаются ни с чем. Согласно легенде, красавица Шахерезада рассказывала эти сказки жестокому царю Шахрияру, который хотел казнить её на следующий день после их свадьбы. Нет, она ни в чём не провинилась, просто царь давно был не в духе. Но такими захватывающими оказались все эти сказки, что властитель слушал их, будто очарованный. А если мудрая красавица прекращала своё повествование, владыка с нетерпением ждал времени, когда можно будет услышать продолжение. В итоге он забыл свой гнев и больше не помышлял расстаться с Шахерезадой.
В книге — истории про Аладдина и принцессу Будур, волшебного летающего коня, Синдбада-морехода… И, конечно, про Али-Бабу и сорок разбойников. Али-Баба получил маленькое наследство и женился на девушке, у которой не было приданого. Али-Баба решил на последние деньги купить топор, несколько ослов и пойти в горы рубить дрова, чтобы продавать их в городе.
«Али-Баба нарубил уже несколько вязанок, как увидел облако пыли, а в нем отряд всадников. Али-Баба очень встревожился, когда заметил у каждого копье, меч и в придачу лук с колчаном стрел. Решив, что это недобрые люди, он поскорей забрался на большое ветвистое дерево, и там уже хорошенько рассмотрел разбойников…».
Ирина Дружаева. Хозяйка Спасского озера. Заволжские сказки
В красочном издании собраны сказки разных народов — русских, марийцев, мордвы, татар, — издавна живущих в лесной части Заволжья. Этот регион простирается от Нижнего Новгорода до Костромской области и Республики Марий Эл.
Сказка, давшая название всей книге, повествует о том, как в древнем Городце, в нижней его части, жил парнишка по имени Акимка Сомов. Он рано остался сиротой, жил один, круглый год рыбачил. Его бедная избушка стояла у самой реки, и при разливе вода по окна поднималась. Но у Акимки не было ни скотины, ни домашней птицы, так что наводнение не причиняло ему ущерба.
Весной Волга разливалась так, что затапливала всю нижнюю часть Городца. Жители по любым делам на лодках плавали. И парни, чтобы с девушками знакомиться, — тоже. Но Акимка ни одной девице не приглянулся. С наружностью ему не повезло, некрасив был и одет небогато.
И вот, когда в очередную весну поднялась вода, Акимка вышел на свое затопленное крыльцо и увидел вокруг множество рыбы. Стал ловить щук прямо голыми руками. А потом разглядел такую большую рыбу, что принял ее за крупного осетра.
«А чудище речное с перепугу в открытую дверь затопленной избы бросилось. Акимка – следом кинулся. Да дверь-то и прикрыл.
— Ну, теперь поймаю, никуда не денешься. Будет чем перед соседями похвастаться.
Вглядывается парень в воду в полутемной избенке, ищет свою добычу».
Михаил Лермонтов. Ашик-Кериб. Турецкая сказка
В ярком издании представлена известная восточная сказка, которую записал на Кавказе и адаптировал для русских читателей Михаил Лермонтов. Итак, в Тифлизе жил бедный, но талантливый певец Ашик-Кериб. Он был влюблен в прекрасную Магуль-Мегери, дочь богатого купца, и она согласилась стать его женой. Можно даже было надеяться, что отец девушки даст ей с мужем много денег на устройство жизни. Но тут Ашик-Кериб заволновался, что любимая потом может упрекнуть его за бедность. И решил отправиться в странствие, чтобы нажить богатство. А девушка поклялась ждать его условленный срок.
Но соперник Ашик-Кериба, тоже мечтавший жениться на красавице, сначала догнал его по пути, предложил идти вместе, а потом украл его одежду и принес ее в родной город как доказательство гибели певца. А сам Ашик-Кериб добрался до следующего селения, где в благодарность за песни его одели и накормили. И он двинулся дальше.
«Прибыл он наконец в Халаф; по обыкновению взошел в кофейный дом, спросил сааз и стал петь. В это время жил в Халафе паша, большой охотник до песельников; многих к нему приводили — ни один ему не понравился; его чауши измучились, бегая по городу: вдруг, проходя мимо кофейного дома, слышат удивительный голос; — они туда — «иди с нами, к великому паше, закричали они, или ты отвечаешь нам головою». — «Я человек вольный, странник из города Тифлиза, говорит Ашик-Кериб; хочу пойду, хочу нет; пою, когда придется, — и ваш паша мне не начальник»; — однако, несмотря на то, его схватили и привели к паше. — «Пой», сказал паша, и он запел. И в этой песни он славил свою дорогую Магуль-Мегери; и эта песня так понравилась гордому паше, что он оставил у себя бедного Ашик-Кериба. Посыпалось к нему серебро и золото, заблистали на нем богатые одежды; счастливо и весело стал жить Ашик-Кериб и сделался очень богат; забыл он свою Магуль-Мегери или нет, не знаю, только срок истекал, последний год скоро должен был кончиться, а он и не готовился к отъезду».
Ирина Гращенкова, Валерий Фомин. История российской кинематографии (1896-1940)
В научном издании анализируется история отечественного кинопроизводства от ее зарождения до предвоенных лет. Описаны попытки создать советский Голливуд, киногород, и варианты, где этот чудо-город строить: Кавказ? Крым? Фергана? Но тут писатели И. Ильф и Е. Петров обратились с письмом к Сталину, утверждая, что перенос производственный базы советской кинематографии на юг – это ошибка…
Один из разделов посвящен ВГИК – кузнице кадров, подготовке новых кинопрофессионалов. Государственный техникум кинематографии с 1925 года размещался в помещениях бывшего ресторана «Яр». В 1930 году техникум был преобразован в Государственный институт кинематографии. 8 декабря 1931 года было принято программное постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О советском кинематографе», в котором было указано, что в 1932 году необходимо приступить к строительству Государственного института кинематографии, который планировался построить на территории кинофабрики. Но комиссия Госплана СССР исключило это строительство из плана капитальных работ.
Уделено внимание и дореволюционным событиям. Один из пионеров отечественного кинопроизводства, А.О. Дранков снимал знаменитостей, но одновременно устроил и первые съемки на сахалинской каторге. А в 1908 году в Гатчине сумел провести первый киносеанс для царской семьи.
«Только в 1915 г. кинематографические журналы начали публиковать сценарии, да и то уже снятые, — предприниматели и хотели лишнего рекламного хода, и опасались, что сюжет могут похитить конкуренты. Но важен был сам факт появления сценария как самостоятельного текста для чтения, что означало признание де факто новой кинематографической специальности. Рядом начали помещать статьи о киносценаристах… Зимой 1912 г. Ханжонков устроил для «своих» писателей выезд на охоту под Петербург. А. Аверченко, то же «свой», подвел ее итог: «Писатели убили много времени». Действительно, трофеев не было, в том числе и у Ханжонкова – сценариев. Только через несколько лет Л. Андреев и Е. Чирков отдали ему «долг», написав по одному оригинальному сценарию».