Виктор Бронштейн. Политтехнология стальной эпохи. Маршал Берия и «политрук» Хрущев
Вече
У многих наших соотечественников имя Лаврентия Берии до сих пор вызывает ассоциации с эпохой Большого террора во второй половине 1930-х годов. А второй персонаж этой документальной книги, вышедшей в серии «Сталиниана», — Никита Хрущев – в массовом сознании связан с эпохой так называемой оттепели. Однако при ближайшем рассмотрении справедливость столь однозначных оценок вызывает сомнение.
Новый взгляд на роль Берии и Хрущева в истории нашей страны представлен в книге известного ученого-социолога и писателя, почетного профессора Иркутского государственного университета В.В. Бронштейна.
К примеру, выдвижение Берии на всесоюзный уровень руководства органами совпало не с началом, а как раз с окончанием печально известного периода массовых репрессий. Активность Хрущева в деле поиска «врагов» зафиксирована в документах с его резолюциями. После смерти Сталина Берия возглавил вновь созданное МВД. Именно Берия начал амнистию заключенных и расследование «дела врачей», которое закончилось снятием всех обвинений. Были освобождены арестованные по «делу авиаторов». Вышло распоряжение, запрещающее пытки. А через несколько месяцев Берия был объявлен врагом народа (последним в советской истории!), обвинен во множестве других преступлений, осужден и казнен. До появления знаменитого доклада Хрущева «О культе личности» оставалось меньше трех лет…
«Но в хрущевской пропаганде был один весьма существенный изъян. Сталин для большинства населения оставался таким же «коммунистическим святым», как и Ленин. Спрашивается, что же это за святой, который за 15 лет теснейшей и слаженной работы со своим заместителем в рамках ГКО во время войны и в правительстве не разглядел, что рядом с ним «вредитель», «шпион», «предатель», занятый исключительно развратом? «Маскировался» он, правда, настолько искусно, что даже ядерную бомбу под его руководством создали вторыми в мире – намного раньше всех американских прогнозов. Но от этого досадного недоразумения Хрущев избавился, разоблачив культ личности и тиранию Сталина, правда оставив «по рассеянности» в полнейшей неприкосновенности его политическую систему, воспроизводящую тот же культ, но теперь уже его, хрущевский, а затем и брежневский. Обвиняя Сталина в действительно страшных репрессиях, голодоморе, депортациях и раскулачивании, Хрущев перекладывал на него, а заодно и на Берию, собственные преступления. И нужно отметить, что одурачить современников и даже будущие поколения ему во многом удалось».
Сергей Прокудин-Горский. Россия, которой нет. Текст – Татьяна Сохаева
РИПОЛ классик
Прокудин-Горский запечатлел и увековечил облики многих мест России и Средней Азии, приметы разных территорий Российской империи, одежду и быт населения, старинные сооружения, ярмарки и мельницы, иконы и фрески, храмы и «новостройки» начала двадцатого века. В издании есть главы, посвященные памятным местам 1812 года (во время съёмок отмечался столетний юбилей войны с Наполеоном), крымскому и большому волжскому путешествию, Руси деревянной и индустриальному наследию, Соловецкому монастырю и Ясной Поляне. Мэтр отечественной фотографии был очень внимателен ко всем подробностям бытия — мелочей для него не было, именно поэтому подбор его фотографий воссоздаёт развёрнутую картину былого и утраченного.
Немаловажное значение имело и то, что Прокудин-Горский общался с людьми, которые были приметами, неотъемлемой частью своего времени: это последний российский царь (мэтр был «фотографом императора), правящие эмиры Средней Азии, писатели и общественные деятели, труженики и скитальцы, являвшиеся частью исчезнувшей России. России, бережно запечатленной Прокудиным-Горским.
«Памятники деревянного зодчества прекрасны в своей уязвимости перед природой и историей. Первые отечественные музеи под открытым небом, соединившие в себе сооружения народной архитектуры, начали создаваться в 1950-1970-е годы. К этому моменту многое уже было утрачено, а оставшееся требовало тщательной реставрации и новых подходов к музеефикации этого непростого, но крайне важного для любой культуры наследия. Все эти церквушки, рубленые избы, сторожевые башни, мельницы несут на себе отпечаток живой жизни с ее укладом и повседневными привычками. Народная архитектура меньше всего похожа на «мертвое» наследие, которое интересно только малой группе специалистов. Знакомство с ней позволяет погрузиться в самое сердце народной культуры: понять, как люди жили, как вели хозяйство и какое представление о прекрасном имели. Когда Сергей Прокудин-Горский путешествовал по России, никаких музеев деревянного зодчества еще не было и в помине. Он фотографировал памятники в «естественной среде обитания», что тоже очень ценно, потому что впоследствии многие из них были перемещены. Кроме того, почти ничего из того, что удалось заснять фотографу, не дожило до наших дней. Эти идиллические виды на снимках напоминают нам о русских сказках и былинах, традициях и ценностях, взращенных веками крестьянской жизни. Каждая такая постройка может рассказать об образе жизни и эстетических воззрениях людей, ее возводящих, социальных, климатических и исторических нюансах того или иного региона. Важно заметить и то, что даже появление на Руси каменного зодчества не остановило развитие деревянного: дерево было более дешевым строительным материалом и использовалось вплоть до начала XX века, поэтому на снимках Прокудина-Горского мы видим постройки разных периодов, несущие на себе отпечаток сразу нескольких традиций…»
Елена Осокина. Золото для индустриализации: Торгсин
НЛО
В книге подробно рассказывается о деятельности Торгсина. Эта государственная советская организация, созданная 18 июля 1930 года и ликвидированная в январе 1936 года, приобретала/обменивала золото, серебро, драгоценные камни, предметы старины, валюту на предлагаемые в своих магазинах товары. Сама идея развернувшейся государственной кампании по выкачиванию «золотых сбережений» у советских граждан была придумана не Сталиным и другими членами Политбюро, а одним из директоров из московских магазинов, который предложил ее своему руководству.
В издании уделено внимание и ранней истории советского золота. 12 января 1918 года было опубликовано первое специальное постановление ВСНХ РСФСР «О золоте и платине», где указывалось, что вводится скупка государством всего производимого в стране золота, а также государственный контроль над обращением драгоценных металлов. Постановлением Президиума ВСНХ 22 февраля 1918 года был сформирован Главный золотой комитет (Главзолото). Была установлена государственная монополия на золото.
«Новая экономическая политика хотя и сохранила государственный контроль за золотом, но ослабила валютную монополию. Первые признаки валютной либерализации видны в «Положении о золотой и платиновой промышленности», принятом 31 октября 1921 года. Оно допускало более широкое развитие частной инициативы в золотом промысле, оставляя, однако, незыблемым принцип государственной монополии на владение продукцией.
Открыв Торгсин для советских граждан, правительство фактически разрешило использовать валютные ценности в качестве средства платежа внутри СССР.
Появившийся при нэпе легальный валютный рынок являлся частью денежной реформы червонца, проводившейся в борьбе с послевоенной разрухой и инфляцией для создания устойчивой денежной системы. Жизнь легального валютного рынка нэпа была короткой — уже к концу 1926 года он был вновь загнан в подполье, — но бурной».
Александр Редько. Сталкер зазеркалья. Путем бодхисаттв
Амрита-Русь
Текст книги начинается с обстоятельного изложения автором своей истории и предыстории сюжета, которая оказалась связанной с чувством первой любви, расставания и новой встречи с той, которая была неуловимо похожа на ту, которая уехала, дальнейших совпадениях и феноменах, произошедших в его жизни, удивительном пешем походе на невероятную Камчатку, сопровождаемом беседами об иллюзиях и смысле бытия.
«Увлеченные разговорами, мы и не заметили, как въехали в мрачное царство дремлющего огня. Куда не глянь – бесконечные пологие холмы, покрытые черным покровом вулканических шлаков и пыли, спрессованным временем, истекшим после извержения. Бесформенными глыбами торчат вулканические бомбы – застывшие комья горячих лавовых плевков Толбачека. Цвет вокруг исключительно черный – ни зеленного кустика тебе, ни травинки. Низкое серое неб сливается своими краями с серой пеленой сырого тумана, позволяющего видеть пространство лишь на пару десятков метров. Гнетущая тишина властвует над Толбачинским долом, скрывая его мрачные тайны…
Да, тут все было так, как мне и рассказывали ранее. За полтора года, что здесь продолжалось одно из мощнейших трещинных извержений на планете, огромная территория превратилась в выжженную черную пустыню. Исчезли леса, озера и реки, вымерли животные и птицы. Раскаленная лава залила тогда более 35 квадратных километров и застыла черной корой.
Пепел и шлаки засыпали многометровым слоем площадь – в три раза большую. С тех пор мало что изменилось – бесконечные поля безжизненного черного шлака, покрытые непреодолимыми нагромождениями корявых, аспидно-черных глыб… Мрачное царство Аида, Стикса и Ямы…»
Павел Линицкий. Такса Клякса и волшебная флейта. Художник Екатерина Варжунтович
БХВ-Петербург
Иллюстрированная история забавных приключений любознательной лохматой черной таксы по имени Клякса, которая отправилась бродить по парку и залезла в найденную на скамейке подарочную коробку – разноцветную, с бантом на крышке. К тому же – вот счастье – из коробки пахло ее любимой колбасой!
Приподняв носом крышку коробки, Клякса действительно увидела маленький кусочек колбасы и как только захотела его схватить, потеряла равновесие и скатилась в ту самую коробку. А тут и крышка коробки закрылась! Вокруг таксы оказалась темно.
Конечно, колбаса сразу исчезла, но как только Клякса захотела выбраться из коробки, рядом раздались голоса. Как такса узнала из разговора, колбаса оказалась волшебной, и к тому же с той самой подарочной коробкой говорившие собирались отправиться на день рождения к уважаемому волшебнику!
«На день рождения… к волшебнику?! – не поверила своим ушам Клякса. – Ничего себе! Пожалуй, не стану пока вылезать. Пусть меня отнесут к волшебнику, хоть одним глазком на него посмотреть. А потом выскочу и убегу!»
Клякса свернулась калачиком и затаилась. Коробка покачивалась, как колыбелька, и в ней так уютно пахло колбасой, что такса сама не заметила, как задремала…
Проснулась Клякса от стука.
«Тук-тук-тук!» – постучали снова, а в ответ щёлкнул дверной замок.
– Здравствуйте, Иван Иваныч! С днём рождения!
– Здравствуйте, здравствуйте! Очень рад! – ответил весёлый голос. Принадлежал он человеку пожилому.
«Это, наверное, и есть волшебник!» – решила Клякса. А голос продолжал:
– Прошу к столу! А ваш чудесный подарок открою, когда соберутся все гости, хорошо? Давайте-ка поставим его сюда… – И коробку, в которой притаилась Клякса, не очень-то аккуратно опустили на стол: шмяк!
– Эй, поосторо… – тявкнула такса и тут же зажала пасть лапами.
Снаружи звенели чашками, болтали и смеялись. Клякса тихонько приподняла крышку и выглянула в щёлку. Она ждала, что окажется в старинном замке, где собралась целая компания чародеев в волшебных мантиях. Но вокруг была самая обычная комната, а за столом разговаривали самые обычные люди – правда, именинника украшала длинная белая борода. «Эх, наверное, никакой он не волшебник, – расстроилась такса. – Или, может, его из-за бороды друзья волшебником прозвали. Только зря в коробку забралась. Теперь ещё извиняться придётся…»
Но тут за столом начались настоящие чудеса. Чайник летал и подливал гостям чай, не роняя ни капельки мимо. Вишнёвый торт сам собой резался на куски и разлетался по тарелкам. Даже ложечки сами ныряли в чашки и размешивали сахар. «Вот это да-а-а!» – обомлела Клякса, разинув рот от удивления».