Космос не для всех: антология фантастики
Терраарт
Новый сборник фантастики нон-фикшн, вышедший в серии «Терраарт», посвящен и возможным путям развития различных технологий, и тому, как эти технические прорывы способны отразиться на людях и всем живом. Например, появление в будущем запредельно совершенных искусственных животных выглядит вполне реальной перспективой. Но если окажется, что они в своем совершенстве способны не только выполнять запрограммированные действия, но чувствовать и даже мечтать – а люди уже утратят способность сочувствовать своим живым игрушкам?
В открывающей книгу повести Арти Д. Александер «Полупёс» как раз об этом и говорится. Огромный пёс, обладающий силой и неуязвимостью боевого робота наравне с живым желанием быть нужным своему человеку, пребывает в качестве товара в магазине электронных питомцев. Он видит вокруг крохотных экзотических мини, наделенных обостренной способностью чувствовать настроение хозяев, и людей – разных, равнодушных, капризных, умных и сострадательных. Но он ждет того, кто обязательно должен прийти за ним. Вернее – ту. «Только одно мне необходимо — чтоб погладила меня хозяйская рука, от прикосновения которой разольется по жилам горячая волна радости».
В рассказе Карины Сарсеновой «Карантин для избранных» с одной стороны отражен еще не пережитый человечеством до конца опыт недавней пандемии, так внезапно и безжалостно нарушившей привычный ход жизни. Но по воле автора карантин оказывается и способом выявления тех, кто уже достоин перейти на следующий жизненный уровень.
Повесть Ольги Шатохиной «Места времён» развивается в двух временных пластах – будущее, где путешествие по межпространственным «кротовым норам» стало привычным, словно ежедневный путь на работу (тем более, что многие именно так до работы и добираются), и некое прошлое, где эти самые «норы» и были обнаружены. В прошлом шумно и весело, как в гламурные нулевые, эпохального открытия пока никто не заметил. Ну почти никто. В будущем люди (и не только) уже обжились, построили в «норах» мосты, лестницы (а то и эскалаторы), проложили новые дороги. Было космическое пространство — стал мегаполис размером с космос. «Операторы переходов часто были операторами связи одновременно. Муниципальные пути, как и базовый уровень связи доступны всем, за это граждане налоги платят. А вот по собственному усмотрению можно выбрать и получше. Или подешевле…».
«Земля нового Солнца» Шамсии Джава – поэтичная история о потомках земных кочевников, которые смогли построить далеко в космосе свой обновленный мир, в котором технологии сочетаются с древними обычаями. «Наш род обитал на этой планете в Узоре Великих Башен — именно так именовались взметнувшиеся к солнцу и лунам почти тысячеэтажные строения, соединённые на разных высотах крытыми переходами». Вот только и там иногда приходится прилагать немалые усилия, чтобы понять себя и выстроить свою уникальную судьбу. Возможно – уже в лучах совсем нового светила…
А «Косиножка» Елены Черкиа – история о любви, способной преодолеть все преграды, и косность окружения, и безмерные расстояния между мирами. Между отрочеством и зрелостью, между памятью и реальностью. «Там, в воде, под гулким, слегка обшарпанным сводом, где круглый год трещали нахальные воробьи и по весне иногда пролетали невесть откуда взявшиеся ласточки, он был счастлив. Вместе с Элькой, когда крутили в воде пируэты, играли, как дельфины, ныряя и гоняясь друг за другом под водой». Но вопреки всему реальность и мечта могут переплестись в единое целое.
«Наверное, нашу Великую цивилизацию, состоящую из множества разбросанных в Космосе культур, бережно или не очень приведенных к общему знаменателю (или стандарту), можно сравнить с обычным многоквартирным домом», — пишет Мунован Муноди в рассказе «Двери галактик». Дом может быть безопасным и даже уютным. Вот только жажды открытия нового, которая когда-то вела первопроходцев, в нем совсем не осталось…
«Для простых разумных существ вернуться на миг, день, неделю, месяц, год, десятилетие туда, откуда ты исчез, — это не простая проверка, сделал ли ты сам правильный выбор. Во Вселенной есть многое, почти всё. Но, увы, нельзя быть постоянно там и здесь», — гласит небольшой, но остроумный рассказ Алекса Громова «Не забудь вернуться». В нем уже известный читателям Эдуард Утукин, регулярно попадающий в глубокомысленные приключения, сталкивается со своим старым товарищем или вторым «я»… в общем с кем-то таким, от кого простым кивком не отделаешься.
В рассказе А. Санти «Монумент» старый робот оказывается единственным хранителем странного памятника, когда-то обнаруженного на новооткрытой планете, сначала вызвавшего интерес, а потом забытого вместе со здешними поселениями. «Бродя вокруг Монумента, он старался хоть как-то облагородить его территорию. И, вспомнив давнюю теорию мультивселенной, подошел к этому очень продуманно». Робот приводит всё в порядок, прокладывает аккуратные дорожки. Даже цветы и деревья сооружает из найденных обломков металла. И мироздание отзывается…
Космос — лишь возможность обновления для вас и вашего мира, но отнюдь не гарантия исполнения всех ваших желаний. Звезды прекрасны, но не каждому суждено их достичь. Выясняя, зачем вам нужна Вселенная, непременно уточните, зачем ей можете понадобиться вы.
«Кто-то из пассажиров, покидая судно, после долгого пути, беззаботно бросил сломанного и далее ненужного мини, просто засунув с прочим мусором между кресел. Пилоту его принесли уборщики, каким-то шестым чувством уловив, что мини ещё жив. Иначе, обездвиженный и абсолютно беспомощный малыш, угодил бы в контейнер для отходов. И там сжатый до бесформенного состояния, но еще не утративший чувств, он сгорел бы дотла, неузнанный и никем не спасенный…
В тот день пилот уложил умирающего мини в ящик для личных вещей, и по прибытии на родную планету принёс домой, попросив брата посмотреть, нельзя ли что-то сделать. Брат тоже недолго размышлял. И в очередной приезд вручил мини обратно, весёлого и вполне живого…
С тех пор, как найденный мини был восстановлен и смог функционировать, пусть и не по-прежнему, уже не как безопасная смешная игрушка, пилот не расстаётся с ним и берет во все рейсы. Так, брошенный бывшим владельцем и чудом спасенный мини стал не только членом семьи одного человека, но и любимцем всего экипажа».
Михаил Нуайме. Последний день
Садра
Этот роман – одно из важнейших произведений классика арабской литературы, которого критики традиционно именуют «ливанским Достоевским». Михаил Нуайме родился в христианской деревне недалеко от Бейрута, учился в «Русской школе» и Учительском институте Назарета. Оба учебных заведения существовали под эгидой Императорского палестинского общества. Потом, как лучший ученик, Михаил отправился продолжать образование в одно из духовных учебных заведений Российской империи. Зная русский язык и будучи хорошо знакомым с классической литературой России, он не скрывал своего счастья от возможности учиться на родине Льва Толстого.
В своем творчестве Михаил Нуайме во многом развивал традицию русской классической литературы, для которой было характерно вниманием к обычным людям и их глубоким переживаниям. При этом он воспринял и богатейшее наследие литературы Востока с ее сложными образами и мистическими откровениями. Именно такие книги привык изучать всю свою жизнь главный герой романа «Последний день» — университетский преподаватель, обремененный множеством житейских забот. В личной жизни он не слишком счастлив – сын тяжело болен, жена ушла к другому…
И вот однажды ранним утром этот человек слышит таинственный голос, который велит ему попрощаться «с последним днем». Конечно, он испуган – неужели это конец жизни? Но потом начинают происходить удивительные события…
«До сегодняшнего дня я не мог думать. Еще вчера я суетился только потому, что суетились окружающие меня люди, любил и ненавидел постольку, поскольку они любили и ненавидели, учился так же, как учились они. Я выбрал профессию преподавателя лишь потому, что ее – одну из тысячи – люди считали «честным», «почетным ремеслом», даже женился и отстроил дом, подражая тем, кто женился и строил дома… Как же мы со всеми окружающими были похожи на лодки разного размера, формы и цвета, которые постоянно из одной стороны в другую носит бесконечная, безграничная река! Эти лодки то сходятся, то расходятся, то сталкиваются друг с другом – и тогда их пожирает синяя бездна, скрывающая от любопытных глаз дальнейшую судьбу этих лакированных кусков дерева. Но теперь я хочу знать все об этой реке. Я должен познать ее исток и конец ее русла, обязан как можно больше разузнать о том, кто выстругал эти разноцветные, непохожие друг на друга лодки, кто бережно опустил их на поверхность воды…»
Марк Твен. Жанна Д’Арк
Яуза
Этот роман оказался последним завершенным произведением знаменитого писателя. Причем в отличие от многих сочинений Марка Твена, по страницам которых щедро рассыпаны юмористические моменты и откровенно сатирические пассажи, здесь великий насмешник очень серьезен. Жанна была его любимой исторической героиней. Поэтому он работал над биографическим романом о ней, постоянно обращаясь к документам той эпохи, а в тексте не скрывал своего восхищения Орлеанской девой.
Марк Твен понимал, что после множества юмористических произведений – достаточно вспомнить, как он поглумился над темой рыцарства в «Янки при дворе короля Артура» — серьезную книгу за его авторством публика может не принять. Поэтому он выбрал для романа форму найденной старинной рукописи – воспоминаний одного из ближайших сподвижников Жанны. В итоге текст получил название «Личные воспоминания о Жанне д’Арк сьера Луи де Конта, её пажа и секретаря», причем эти мемуары были еще и переведены когда-то давно Жаном Франсуа Альденом со старофранцузского на английский язык. Сам Марк Твен скромно представлялся всего лишь редактором английского перевода, который ему якобы посчастливилось найти.
«Нам приказано было выстроиться, и Жанна сделала нам внимательный смотр. Затем она произнесла небольшую речь, указав, что даже в суровой военной обстановке дело спорится лучше, если избегать ругани и всяких непристойных выражений, и что она предлагает нам помнить и строго соблюдать этот совет. Затем она распорядилась, чтобы новобранцев в течение получаса обучали верховой езде, и приставила в качестве руководителя одного из ветеранов. То было смехотворное зрелище, однако мы кое-чему научились, и Жанна осталась нами довольна. Сама она не принимала участия в ученье, но сидела на коне, как воинственное изваяние, не пропустив ни единой подробности урока, и удерживала все в памяти и потом применяла полученные сведения с такой уверенностью и ловкостью, как будто давно преодолела все трудности.
Мы сделали три ночных перехода подряд, по двенадцать-тринадцать лье каждый; ехали мы спокойно, без всяких приключений, так как нас принимали за бродячую шайку «вольных дружинников». Местные крестьяне только о том и молились, чтобы такие гости поскорее проехали мимо. Тем не менее путь был утомителен и неудобен: мостов встречалось мало, а рек — много; приходилось перебираться вброд и, перемокнув в адски холодной воде, располагаться потом на ночлег прямо на замерзшей или покрытой снегом земле; согревайся и спи, как умеешь, — разводить костры было бы опасно. Мы пали духом от всех этих лишений и смертельной усталости, но Жанна не изменилась. Ее походка сохранила свою легкость и уверенность, в ее глазах не потухал огонь. Мы могли только дивиться этому — объяснить не могли»
Джон Литтлпейдж. В поисках советского золота
Центрполиграф
Эта книга – воспоминания американского специалиста, который во второй половине 1920-х и начале 1930-х годов работал в Советском Союзе, налаживая добычу золота. СССР очень нуждался в золоте, чтобы покупать на него западные станки и технологии для набиравшей силу индустриализации.
В 1929 году в стране развернулась борьба с частными старателями. Власти поначалу надеялись заменить этих профессионалов отрядами студентов-энтузиастов (геологов), верящих в светлое будущее, но не имеющих при этом практических навыков в золотоискательстве. Поэтому позже к властям пришло понимание, что надо настоящих старателей вернуть для добычи золота, но при этом предложив им привлекательные условия работы, и при этом взяв их под контроль путём создания под бдительным присмотром органов Всесоюзной системы концессий и аренды с целью открытия новых месторождений золота и их быстрого освоения.
В стране открывались новые шахты и восстанавливались старые, те, что эксплуатировались ещё до Октябрьской революции, стали использоваться современные паровые электрические механизмы. Началось оснащение крупных советских шахт электростанциями, механическими буровыми установками и подъемниками, дробилками, и другими устройствами.
Одновременно с этим производилось обучение будущих специалистов. Из тысяч бывших крестьян получились хорошие бригадиры и инструктора. Увеличилось и количество контролирующих. В штате треста «Главзолото» имелся штат инспекторов и геологов, которые регулярно посещали разрабатываемые старателями участки для того, чтобы удостовериться, что те выполняют утвержденные условия.
«Золотые месторождения вокруг озера Байкал были одними из самых богатых в Советском Союзе, а возможно, и в мире. Одно, открытое только в 1928 году, уж точно входит в число мировых лидеров. Оно было на 100 процентов механизировано и оснащено двумя крупными фабриками по цианированию, не уступало аналогичным предприятиям в Соединенных Штатах, в том числе на Аляске. Электропитание осуществляется от большой современной паротурбинной установки.
Территория вокруг озера Байкал также была центром золотодобычи при царском правительстве, и тогда на рудниках работали заключенные, в том числе политические ссыльные. Но открытия новых месторождений в 1928 году сделали эти рудники гораздо более значимыми, чем было до революции, и менеджеры треста «Главзолото» справедливо гордились современным маленьким городом, который построили в этих местах. Город совершенно новый, так как раньше тут не было даже деревни. Теперь же здесь прекрасный театр, кирпичные школы для всех детей в округе и хороший стадион…»
Эрнест Сетон-Томпсон. Индейские сказки
БХВ-Петербург
Канадский писатель Эрнест Сетон-Томпсон всю свою жизнь посвятил изучению дикой природы. Ещё он интересовался жизнью индейцев, их умением понимать природу. Коренные жители Америки в свою очередь доверяли писателю, дали ему почетное имя Чёрный Волк. Сетон-Томпсон собрал целую книгу удивительных историй, которые индейцы из поколения в поколение рассказывали друг другу и своим детям.
Часть этих сказок включена в новое издание, проиллюстрированное рисунками Елены Гончаровой. В этих историях рассказывается, как мышиная птица посмеялась над Лесовичком, откуда взялись каштаны, почему появилось бабье лето, которое в Северной Америке называют индейским летом. Легенда гласит, что Правитель Мира, Великий Дух Ваконда, трудился всё лето, создавая горы, леса и озёра. А осенью решил отдохнуть. Но тут подул сильный северный ветер и стал мешать Ваконде. Тогда тот повелел, чтобы все ветра угомонились – и они немедленно послушались. Десять дней стояла тихая солнечная погода. С тех так и повелось, чтобы каждую осень наступало время безветрия и последнего тепла.
«Жил-был однажды в лесу Дикобраз, очень недовольный жизнью. Все ему не нравилось, и он постоянно жаловался, что все не так, пока не надоел всем до такой степени, что создатель мира и люде Велики Дух Ваконда, устав от его ворчания, не произнес:
— Похоже мир, устроенный мной, и ты не подходите друг к другу; нужно что-то изменить. Проще изменить тебя. Тебе не нравятся деревья, ты чувствуешь себя неуютно на земле, ты считаешь, что здесь все шиворот-навыворот, а потому я тебя самого выверну наизнанку и отправлю в воду.
Сказано – сделано. Дикобраз превратился в новое существо – рыбу под названием Селедка. Потому-то она такая костлявая.
Но когда старого Дикобраза превратили в рыбу, его дети стали очень беспокоиться из-за его исчезновения и бросились всюду его искать».