Джебран Халиль Джебран. Пророк
Лайвбук
Изящно оформленное красочное издание с великолепными иллюстрациями самого Джебрана, вошедшими в первое издание, выпущенное столетие назад. Книга – на двух языках, причем на русском – с новым переводом.
Это двадцать с небольшим замечательных стихотворений в прозе, посвященных любви и свободе, добру и злу, дружбе и красоте, радости и печали, боли и наслаждения. Прожив в чужом городе долгих двенадцать лет, пророк ждет корабля, который отвезет его домой. Увидев корабль и направившись к нему, он встречает местных жителей, задающих ему важные житейские вопросы. Он отвечает прекрасными притчами, обращенными к каждому из людей, к их сердцам, даруя им пути познания и постижения себя, обретения душевного спокойствия и гармоничных отношений с другими людьми.
«Достигнув подножия холма, он оглянулся на море, и увидел корабль, входящий в гавань, а на носу его – моряки, люди родной его земли.
И душа его воззвала к ним, и сказал он: Сыновья праматери моей, оседлавшие волны,
Сколько раз вы приплывали в моих снах, и теперь явились к моему пробуждению, что пленительнее всех грез.
Готов я идти, и паруса моего нетерпения расправлены в ожидании ветра.
Лишь раз еще вдохну этот воздух покоя, лишь раз оглянусь с любовью назад,
И стану средь вас, моряк среди моряков. О безбрежное море, недремлющая мать,
В тебе одной и мир и свобода – и реке, и ручью,
В последний раз петляет ручей по этой поляне, еще один всплеск,
И я растворюсь в тебе – бескрайняя капля в бескрайнем океане.
Он шел и видел издали мужчин и женщин, спешащих со своих полей и виноградников к городским воротам.
Слышал их голоса, выкликавшие его имя, – с поля на поле, из уст в уста летела весть о приходе его корабля…»
Кувшин желаний (по мотивам сборника «Калила и Димна» в пересказе Можгана Шейхи)
Садра
Современный писатель Можган Шейхи пересказал для этой книги лучшие притчи из классического сборника восточных сказок «Калила и Димна», имеющего древнеиндийское происхождение. Среди персонажей назидательных сказок — люди, животные и сказочные существа. Эти истории рассказывают друг другу два ученых шакала, Калила и Димна. Они беседуют о добре и зле, правде и лжи, верности и изменах, коварстве и простодушии.
Согласно древней традиции, шакалы считались символом проницательности, поэтому в сборнике они есть и среди действующих лиц. Например, ворона, у которой змея съела птенцов, обращается за советом, как поквитаться с негодяйкой и обезопасить своих будущих детей, именно к шакалу. И тот, поразмыслив, подсказывает вороне хитроумный план – похитить у кого-то из людей в ближайшем селении драгоценную вещицу. Ворона так и поступает — хватает золотой перстень, который сняла с руки женщина, затеявшая стирку, а потом бросает драгоценность возле змеиной норы. Люди, видевшие похитительницу, бросились в погоню, потом увидели не только перстень, но и змею – и разделались с ней. Теперь остальным воронятам ничто не угрожало.
В сборнике много сказок, в которых показано, как персонажам приходится объединять усилия или прибегать к хитрости, чтобы избавиться от беды. Лев, поселившийся в лесу, наводит на остальных зверей такой ужас, что они соглашаются добровольно каждый день отдавать одного из собратьев ему на съедение. И вот роковой жребий выпадает зайцу. Однако тот решает противопоставить хитрость силе и свирепости и рассказывает льву, что зайца, назначенного ему в пищу, схватил другой лев…
«Лев грозно зарычал и воскликнул:
– Другой лев?! Какой лев?! Сейчас же покажи его мне, я мигом с ним разберусь!
Заяц пошел вперёд, а лев – за ним. Они шли-шли и наконец пришли к большому колодцу. Вода там была прозрачной и чистой, так что были видны даже мелкие камешки на дне. Заяц указал на колодец и сказал:
– Ваша милость, лев сидит в этом колодце, но я его очень боюсь. Если повелитель подержит меня, я его покажу.
Лев поднял зайца и заглянул в колодец. Там он увидел своё отражение вместе с зайцем.
– Ах ты, наглец, – прорычал лев, – сейчас я тебя проучу!
В страшном гневе он отшвырнул зайца в сторону, вниз головой бросился в колодец и принялся так молотить лапами по воде, чтобы наказать врага, что захлебнулся и утонул. Заяц, весело смеясь, вернулся к зверям и сказал им:
– Сообщите всем радостную весть: свирепый лев упал в колодец и утонул.
Звери обрадовались и ещё долгие годы беззаботно жили в своём прекрасном лесу».
Михаил Лермонтов. Ашик-Кериб. Турецкая сказка
БХВ-Петербург
Это произведение Михаил Юрьевич Лермонтов записал на Кавказе, а потом обработал для русских читателей. История начинается с того, что бедный певец Ашик-Кериб страдает от несчастной любви. Ему приглянулась красавица Магуль-Мегери, дочь богатого купца. Но не видел он для себя никаких шансов обрести счастье. Однажды он так погрузился в печальные размышления, что задремал возле виноградника. А в это время мимо шли девушки и среди них был Магуль-Мегери. Ее подруга, знавшая о любви Ашик-Кериба, запела песню и тем самым разбудила его. Магуль-Мегери рассердилась было, но увидев, что юноша – Ашик-Кериб, сменил гнев на милость. Оказывается, она и сама была неравнодушна к нему.
Певец посетовал, что он беден, а потому не может жениться на возлюбленной. А она возразила, что отец будет рад выдать ее замуж за него, сам оплатит свадьбу и приданое даст. Но тут Ашик-Кериб испугался, как бы после этого Магуль-Мегери не стала попрекать его бедностью. И попросил время на то, чтобы отправиться в дальние края и там разбогатеть.
«В это время жил в Халафе паша, большой охотник до песельников; многих к нему приводили — ни один ему не понравился; его чауши измучились, бегая по городу: вдруг, проходя мимо кофейного дома, слышат удивительный голос; — они туда — «иди с нами, к великому паше, закричали они, или ты отвечаешь нам головою». — «Я человек вольный, странник из города Тифлиза, говорит Ашик-Кериб; хочу пойду, хочу нет; пою, когда придется, — и ваш паша мне не начальник»; — однако, несмотря на то, его схватили и привели к паше. — «Пой», сказал паша, и он запел. И в этой песни он славил свою дорогую Магуль-Мегери; и эта песня так понравилась гордому паше, что он оставил у себя бедного Ашик-Кериба. Посыпалось к нему серебро и золото, заблистали на нем богатые одежды; счастливо и весело стал жить Ашик-Кериб и сделался очень богат; забыл он свою Магуль-Мегери или нет, не знаю, только срок истекал, последний год скоро должен был кончиться, а он и не готовился к отъезду. Прекрасная Магуль-Мегери стала отчаиваться: в это время отправлялся один купец с караваном из Тифлиза с сорока верблюдами и 80-ю невольниками: призывает она купца к себе и дает ему золотое блюдо: «Возьми ты это блюдо, говорит она, и в какой бы ты город ни приехал, выставь это блюдо в своей лавке и объяви везде, что тот, кто признается моему блюду хозяином и докажет это, получит его и вдобавок вес его золотом». Отправился купец, везде исполнял поручение Магуль-Мегери, но никто не признался хозяином золотому блюду».
Терри Майлз. Игра в кроликов
Эксмо
Конспирологический роман с элементами нон-фикшна, в том числе и придуманными, но при этом – описанными как вполне реальными.
Чем можно увлечься в бурные времена перемен людей? Конечно, разгадкой мировых тайн, чудовищных заговоров и поиском скрытых смыслов того, что видишь. Конспирология плюс компьютерная игра – лучшая тропа к псевдореальности, которая почти неотличима от обыденной настоящей. Текст – не занудный, с динамичным сюжетом, убедительным попытками научных объяснений и разнообразными интригами.
Главный герой романа К. всегда любил загадки, головоломки и поиск скрытых закономерностей окружающем мире. И в итоге нашел — увлекся таинственной игрой «Кролики», о которой никто ничего не знает, но желающих хоть что-то выяснить – множество.
Но если игра – не просто игра, а нечто большее? Если в мире (мирах) действует корректировка, и кто-то меняет системы, требующие изменений. А игроки способны улавливать не бросающиеся в глаза закономерности и замечать возможные грядущие связи. Ведь тем, кто стоит за кулисами событий, нужно следить за механизмами и системами, на которых нужно своевременно воздействовать.
Среди возможных хранилищ неведомого — современная загадочная башня, где храниться все, что связано с «Византией» (и, наверное, не только с ней), с помощью которой можно создать виртуальный мир, выглядящий реально. Окружающий нас мир состоит из множества систем и если на них влиять, то можно сделать жизнь лучше.
Как объясняет главный герой, сутью игры являются секреты. У игры нет правил и поэтому нужно знать, на что в окружающей обстановке следует обращать внимание. А для того, чтобы понять, что связано с игрой, а что нет, — следует искать в найденном закономерности.
В тексте упоминается феномен Баадера-Майнхоф (иллюзия частотности) – обнаруженное в конце XX века когнитивное искажение, при котором недавно узнанная информация людьми, вскоре вновь появляющаяся, воспринимается как необычайно часто повторяющаяся. Возникает иллюзия восприятия.
Другой упоминаемый термин — лей-линии (мировые линии) — спорное с точки зрения современной науки понятие, называющее линии, по которым расположены священные и загадочные места с мегалитами, курганами и прочими искусственными или природными сооружениями.
«– Что Келлан Мичем открыл некую сеть каналов, которую связывал с лей-линиями, артериями земли, и назвал ее радиантами.
– Пока все верно, – говорит Эмили.
– Еще он сказал, что родители верили в радианты и что с помощью этих линий энергии можно каким-то образом перемещаться между измере- ниями.
– Понимаю, в это сложно поверить, но в нашем мире есть явления, которые мы все воспринимаем как должное.
– Например, волшебная мультивселенная?
– Квантовая механика – не магия, К. Это наука.
– Ну и что это за радианты такие?
– Точно никто не знает, но в 1945-м Мичем руководил проектом по изучению связи странных аттракторов с эффектом бабочки, в ходе которого выяснил, что в определенных точках планеты эффекты причинно-следственных манипуляций, совпадений и случайных событий… усиливаются, влияют на мир ощутимее, чем в других местах.
– Что их усиливает? Радианты?
– Да. Мичем считал, что если следить за закономерностями и совпадениями, то эффектом бабочки можно управлять. Он утверждал, что на первый взгляд никак не связанные между собой события способны содействовать этому эффекту, даже когда он завязан на совершенно иных предпосылках.
– Например?
– Так, давай я начну с самого начала. Мичем много лет отслеживал якобы случайные совпадения и аномалии, разбросанные по всему Сиэтлу. В итоге он обнаружил, что на определенных маршрутах эти аномалии не так случайны, как может показаться. При правильном взаимодействии с ними появлялись целые группы совпадений, вероятность которых была крайне мала. Эти маршруты он и назвал радиантами. Мичем считал, что с их помощью можно изменять мир и что перемещение между вселенными не только возможно, но и весьма вероятно. Он даже рассказывал, что однажды изменил процентную ставку банка, просто помешав аналитику в совершенно несвязанной области купить перед работой кофе.
– И ты серьезно во все это веришь?
– Да. И наши родители тоже верили.
– Значит, все дело в каких-то волшебных путях?
– Я же сказала, это не магия, К. Это наука.
– Мы же сейчас в другом измерении, да?
Она пристально на меня смотрит, словно я не понимаю каких-то очевидных вещей.
– С тобой никогда не происходит ничего странного? Не накатывает ужасное чувство, после которого мир вдруг кажется… не таким, как раньше?
– Ты про дежавю? – спрашиваю я, хотя знаю, что Эмили имеет в виду не его.
Она говорит про серое чувство.
– Дежавю скорее похоже на короткий проблеск воспоминаний из другого измерения. Я не про него. У тебя бывают провалы в памяти? Случаются приступы одержимости закономерностями и совпадениями? Или ты вдруг вспоминаешь то, чего не было? Обычно это всякие мелочи, никаких там проигранных гражданских войн или стертых из истории Битлз. Просто пустяки, имеющие для тебя определенное значение. Например, логотип компании, который в воспоминаниях из детства кажется совершенно другим, или детская книжка резко меняет название, или на известной картине больше окон, чем раньше.
– Это эффект Манделы, – говорю я.
– Скорее ощущение, что люди вокруг тебя день за днем забывают мир, в котором вы все это время жили.
– Я понимаю, о чем ты, – признаю я.
Эмили кивает, и я замечаю ее взгляд. Прежняя усталость никуда не пропала. Наоборот, усилилась, словно она вот-вот сдастся, как человек, сутками напролет одиноко дрейфующий в океане в ожидании помощи, которая никогда не придет.
– И в чем причина? – спрашиваю я.
– Чтобы найти меня, нужно было отследить цепочку совпадений, найти в них закономерности. Думаю, по пути тебе не раз попадались некоторые… несоответствия с тем, что ты знаешь.
– Фримонтский тролль держал «Мини Купер», а не «Фольксваген».
– Интересно, – говорит Эмили.
– Ты же помнишь, что у него должен был быть «Фольксваген»? – уточняю я.
– Да, – отвечает она.
– Слава богу.
– Но на самом деле я многое забыла.
– В смысле?
– Большинство расхождений между мирами быстро забываются. Можно сколько угодно записывать их, сочинять мнемонические истории, снимать на видео – неважно. Потому что вскоре ты все равно начнешь сомневаться в себе, забудешь, что было реально. Воспоминания покажутся простой выдумкой.
В это сложно поверить, но в то же время я чувствую, что постепенно забываю сюжет фильма Ричарда Линклейтера. Я помню, что он существует, и помню, как мы смотрели его, но не помню детали».
Дмитрий Щедровицкий. Прозрачное русло
Теревинф
В сборник вошли избранные стихотворения философа, исследователя библейских текстов и литератора Дмитрия Щедровицкого, созданные в период с 2011 по 2021 год. Многие стихотворения публикуются впервые.
Автор обращается к духовным исканиям разных эпох и частей света. Поэтическое описание простодушной веры в дивный город «Рим-Иерусалим», иногда свойственной русским крестьянам в старину, соседствует с обращением к Джалаладдину Руми, прославленному поэту средневекового Востока. Но и в истории о Руми тоже присутствует тема искренности и детской открытости души – описано, как он еще в детстве мечтал не только бегать с другими мальчишками по плоским крышам домов, но и взбежать в небо по солнечному лучу. И эта жажда возвышенного осталась с ним навсегда…
Стихотворные циклы «Марийские напевы» и «Удмуртские легенды» посвящены мифологии этих народов, легендам о сотворении мира и человека, о природных силах, запечатленных в образах древних богов, о том, как важно жить в гармонии с природой. Ряд стихов посвящен великим художникам и святым мудрецам, а также самой тайне вдохновения и творчества.
«О лёгкий стих, летящий стих,
Волшебная строфа!
Побудь со мною — и прости,
Что я в речах профан,
Что вот я дожил до седин,
Но лишь заметить смог
Средь луга стебелёк один —
Всего на пару строк.
Что в этом стебельке сошлись
И полдень голубой,
И жизни даль, и смерти близь,
И тайная любовь…»