Ричард Уотсон. Технологии против человека: как мы будем жить, любить и думать в следующие 50 лет?
Каким будет оно, недалекое (на протяжении ближайших десятилетий) будущее? Оно зависит не только от новых технологий и устройств, но в большей степени — от самих людей, их надежд и фобий. Насколько люди готовы к изменениям в не только окружающей обстановке, но и в своих привычках? Насколько прежние надежды на будущее, которое уже стало настоящим, сбылись? Увы – нет.
Сколько лет люди ждали, пока показанные в фантастических фильмах предметы — летающие автомобили и скейты, индивидуальные ракетные ранцы станут обычными предметами быта. К уже к середине 2000-х годов перестали верить. Да и компьютерные эффекты оказались — судя по кино и сериалам — с темной изнанкой, не всегда комфортной для обычного человека. Появились вещи, которыми мы пользуемся, но не понимаем, как они работают, и что немаловажно — не в силах их починить, если они сломаются. А если вспомнить недавнее прошлое, то еще поколение назад большинство привычных предметов люди-умельцы чинили дома сами. Теперь же вещи словно вышли из-под нашей опеки и зажили своей жизнью, и мы стали чаще менять окружающие нас предметы, без прежней человеческой жалости (хотя порой – и с оттенком жадности) с ними расставаясь, выкидывая и пополняя огромные свалки.
«Уже к 2007 году люди не просто перестали понимать значения многих выражений и фраз – таких, как, например, «кредитные дефолтные свопы» или «дополнительные факторы, связанные с квотами на выброс углерода», им практически требовалось высшее инженерное образование лишь для того, чтобы включить домашнюю стиральную машину. Скажите, нам действительно нужно более сорока режимов стирки, включая непонятную опцию «отложенный старт»?
Сложность как синоним инженерной нестабильности стала визитной карточкой начала XXI века. Весь привычный мир постепенно смещался к границам того, что мы считали нормальным. Людей, особенно тех, кого воспитывали в рамках аналоговой модели, встревожил ориентированный на Запад мир, где глобализация означала американизацию и дешевые стиральные машины.
Перемотаем на несколько лет вперед. Часть людей начала смотреть на мир через очки Google и другие устройства, дополняющие реальность, в то время как другая – и пожалуй, большая часть – надела розовые очки и устремила свой взгляд в прошлое, не отвлекаясь ни на что другое. Оставшееся меньшинство презрительно сощурилось и принялось за самобичевание и чистку памяти. Есть и такие, кто полагает, что сама идея человеческого прогресса исчерпала себя. Возможно, они в чем-то правы, однако никакой спасительной программы они не предлагают.
В итоге происходит столкновение между теми, кто устремляется в будущее, и теми, кто бежит от него…Некоторые фундаменталисты хотели бы восстановить правовые нормы VII века, в то время как многие онлайн-либертарианцы предпочли бы полностью избавиться от правовых ограничений».
Карина Сарсенова. Избранный. Интервью с легендарными современниками. Выпуск II
Новая книга известной писательницы, профессионального психолога, продюсера и телеведущей объединяет ее беседы с выдающимися людьми – деятелями искусства и науки. Среди собеседников автора режиссёр Сара Уилсон, режиссёр и актриса Вероника Насальская, сценарист и режиссёр документального кино Валерий Картун, актёр театра и кино Сергей Уфимцев; дизайнеры Кэти Чхиквадзе, Леван Ламинашвили, Луарсаб Тогонидзе, Сергей Шабунин; писатель Эльчин Сафарли, художник Елена Глушкова, мастер икебаны Светлана Сарсенова, биолог Эмилия Коломиец (Беларусь), генетик Валерий Даниленко, врач-кинезиолог Евгений Быковских и многие другие.
В издании рассматриваются важнейшие вопросы современности. Например, роль творчества в жизни человека и человечества, а также особенности современного бытия тех, кто наделен творческими способностями. Реально ли найти баланс между самореализацией таланта, часто опережающего уровень восприятия окружающего мира, и его востребованностью у широкой публики? Как преодолевать творческие кризисы, которые неминуемо приходится переживать всякому, кто обладает даром растить из хаоса повседневности произведения, связывающие ее с вечностью?
Уделено внимание и феномену современного документального кино. Режиссер и сценарист Валерий Картун рассказывает о том, какой становится документалистика в эпоху смартфонов и видеохостингов, насколько пересекаются в ней вымысел и реальность.
«Вообще документальное и кино, по моему мнению, это антагонизмы, то есть документальное – это то, что принадлежит обществу, истории и неизменно, зафиксировано, к примеру, на плёнке. А кино – это уже художественное произведение. И задача документалистов – находить какие-то тенденции, выкапывать очень интересные факты, которые скрыты от обыденного сознания, и никто их не замечает. Документалисты, режиссёры, операторы, авторы ищут материалы, документы. Скажем, если документальное кино о литераторах или о политических деятелях прошлого. Но, кстати говоря, в целях художественности не которые документы они могут поставить на первый план, а о некоторых умолчать. И вот здесь возникает диссонанс, то есть документалистика уже становится образом художественным».
Музыка в контексте ислама: Традиции Ирана
Старинная музыка Востока и в наши дни волнует сердца слушателей. Эта книга состоит из множества научных статей, посвященных самым разным аспектам истории музыкального искусства и его философскому значению, а также теории музыки, которую разрабатывали видные ученые и поэты прошлого. Так, Омар Хайям был автором не только знаменитых стихов, но и трактата о математическом подходе к музыкальным интервалам.
Правители государств, существовавших на территории современного Ирана и сопредельных земель, как правило, любили, чтобы музыка услаждала их слух не только на торжествах, но и в повседневности. В первое время после арабского завоевания халифы неодобрительно относились к персидской традиции пения и музицирования. Но вскоре новые владыки переняли характерную для Персии роскошь обстановки, одеяний и пиршеств, оценили изысканное искусство развлечений. Йазид б. Муавийа из династии Омейядов стал первым арабским правителем, одобрявшим широкое распространение музыки и пения. Впоследствии халифы Омейядской державы покровительствовали музыкантам и певцам, обеспечивая им высокий статус. А некоторые владыки, как халиф Валид б. Йазид, не только наслаждались музыкой, но и сами стали авторами известных мелодий.
К моменту, когда власть перешла к следующей династии халифов – Аббасидам – музыкальное искусство занимало в жизни правителей и их ближайшего окружения важное место. Музыканты и певцы сопровождали последних Омейядов не только во время празднеств и путешествий по стране, но и в военных походах. В середине VIII века после решающей битвы с Омейядами победившее войско Аббасидов захватило среди других трофеев множество музыкальных инструментов.
«Особый аспект персидской модальной системы проявлялся в ее соединении с рядом внемузыкальных явлений, таких как звезды, времена года, или часы дня и ночи. Музыканту напоминали, чтобы он выбирал песню или лад в соответствии с характером и состоянием слушателей, их возрастом, внешностью, статусом и происхождением. О воздействии музыки говорили в своих книгах Абу Йусуф Кинди, его ученик Абу Зайд Балхи, Ибн Хинду Нишабури, который был учеником Абу Зайда во втором поколении, а также более поздние авторы. На персидском языке эта тема была впервые затронута в «Кабус-нама» («величайшее искусство музыканта — соответствовать натуре слушателя») и вплоть до конца Сефевидской династии считалась неотъемлемой частью музыкальной практики. Не позднее XIII века псевдонаучная связь между двенадцатью зодиакальными знаками, двенадцатью основными ладами, двенадцатью частями тела и часами дня и ночи была превращена в систему музыкальной диететики и музыкальной терапии, просуществовавшей до XVI века».
Первый дирижабль на полюсе. Перелет Амундсена – Элсуорта – Нобиле
Книга содержит уникальные документальные материалы, посвященные первому в истории перелету дирижабля «Норвегия» через Северный Ледовитый океан. Это событие произошло в мае 1925 года. Дирижабль вылетел со Шпицбергена и спустя 70 часов приземлился на Аляске. Руководил экспедицией знаменитый полярник Амундсен. Экипаж был интернациональный: норвежцы, американцы, итальянцы – и на Северный полюс были сброшены три соответствующих флага. Документальный отчет о перелете был опубликован в Норвегии, в 1927 году переведен на русский язык, и с того момента в нашей стране не переиздавался.
Нынешнее издание включает также статью историка воздухоплавания и авиации Алексея Белокрыса, посвященную зарождению и первому этапу развития полярного воздухоплавания. Особое внимание уделено воздушной гонке к Северному полюсу, развернувшейся во втором десятилетии прошлого века.
Подготовка полета происходила в сложной международной обстановке. Казалось бы, совсем недавно отгремела Первая мировая война, но в мире снова нарастала напряженность. В Италии пост министра иностранных дел уже занимал Муссолини, который был чрезвычайно озабочен тем, чтобы экспедиция повысила престиж страны, а прежде всего – возглавляемого им движения. Амундсен был этому не слишком рад. Он не был сторонником будущего дуче, и в первую очередь его волновали практические соображения. К организации полета Амундсен подходил столь же расчетливо и с долей цинизма, как в свое время к походу на Южный полюс, когда готовность использовать ездовых собак как самоходный запас еды позволила ему обогнать конкурента – англичанина Скотта, который не смог заставить себя планировать ликвидацию четвероногих спутников. На этот раз Амундсен был озабочен тем, чтобы в экипаже не оказалось слишком много итальянцев, поскольку в случае аварии во льдах уроженцы южных краев станут обузой для остальных… Впрочем, он утверждал, что при всех изначальных сложностях атмосфера на борту была отличная.
«Для экономии веса первоначально существовавшую гондолу обрезали – и сделали это так основательно, что теперь было чрезвычайно трудно найти место для 10 человек, которые в ней должны были передвигаться. Если заграничная печать пыталась преподносить своим читателям сенсационные сообщения о полете «Норвегии» и упоминала о том, что на корабле царили споры и ссоры или даже что положение больше всего напоминало состояние двух вооруженных лагерей, то можно на это только заметить, что в гондоле было так мало места, что не на чем было ссориться! Ведь нужно же иметь достаточно свободного места, чтобы жестикулировать в ярости, а его-то как раз у нас и не было! Наш полет можно было совершить только при напряжении всех сил, и мы заверяем вралей из заграничной сенсационной прессы, что более спокойного и мирного места, чем представляла собой «Норвегия» во время полета, никогда еще не существовало. Да будет здесь нам позволено заявить без околичностей и самым категорическим образом, что за время всего полета мы ни разу не слышали ни одного невежливого слова, не видели ни одной кривой физиономии».
Грэм Харви. Секс, еда и незнакомцы
В научном издании английский исследователь рассматривает возникновения форм религиозного действа, и его связь с повседневностью, в том числе совместных приемов пищи, принятия даров и определений чистоты. В тексте рассказывается как о религиозных традициях коренных народов, так и аспектах новых религиозных форм в современном постиндустриальном обществе, не затрагивая при этом как формат сект, так и варианты аргументов «нового атеизма».
Одна из самых интересных глав посвящена невидимому розовому единорогу, церкви макаронного монстра, «невидимого дракона, который пышет огнем, но не опаляет», обитая при этом в гараже Карла Сагана, и «космического чайника» Бертрана Рассела. Далее идут попытки признания обществом «джидаев» и «ситхов», а также поиск божества и захват земель.
«Иногда я ставил перед студентами задачу: рассказать, куда бы они взяли инопланетян, посетивших Землю, если бы те захотели увидеть религию. Я просил их представить себе, что такие маловероятные туристы сказали бы: «Мы наблюдали за Землей и видели спорт, политику, организацию питания, туризм, ботанику. Теперь мы хотим увидеть то, что вы называете религией. Что вы нам покажете?» Стоит студентам понять задание, они сразу же в нем преуспевают, при условии, что они сумеют преодолеть главное препятствие, а именно представление о том, что религия – это «вера в бога»…
Именно религия определяет те отношения, которые направляют, объединяют и вдохновляют людей в их повседневных делах в этом материальном мире. В частности, ключом к пониманию религии в реальном мире оказываются отношения людей с другими видами…
Мы привыкли брать с собой технологии, установки, образ мыслей, привычные нам дома. Например, камеры еще больше отдаляют нас от того места, в котором мы находимся. Они предлагают нам отстраниться, вернуться «к себе», где мы будем пересматривать или показывать другим свои фотографии и записи. Мы оказываемся не «где-то там» – мы берем «здесь» с собой. Мы пытаемся загнать всю странность мест «где-то там» в привычные шаблоны, которые мы захватили с собой. Наши привычки, образ мысли и действия не дают нам открыться новым возможностям и перспективам.
Часто говорят, что космонавты покидают Землю, но на самом деле они путешествуют в маленькой части планеты (собственно, в кусочке ее атмосферы, окруженной ее металлами и нефтепродуктами). Они просто наблюдают «космос» с несколько более удаленного и приподнятого участка Земли. К сожалению, их фотографии земного шара заставляют нас заблуждаться и считать, что вот так наша родная планета выглядит объективнее, чем когда мы гуляем по городам или лесам, окруженные бактериями и бюрократами. Космонавты не оказываются «где-то там», но их фотографии могут заставить нас считать, что мы не на Земле».