В начале XX века Персию ждали перемены, революционные события и пристальный интерес Британской, Российской и Германской империй. Персия занимала важное стратегическое положение и обладала запасами нефти. В издании описана революция 1905-1911 гг. и участие большевиков в ней, события на Персидском фронте Первой мировой войны и действия немецких агентов, падение династии Каджаров и та роль, которую сыграли в жизни Персии представители белой эмиграции и новой Советской власти после Октябрьской революции в России. В судьбе Персии непосредственно участвовали Николай II и Петр Столыпин, Ленин, Троцкий, Сталин… На ее земле противоборствовали разведки великих держав.
Оглавление
ПРЕДИСЛОВИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ЧАСТЬ I. ПЕРСИЯ НА ПОРОГЕ ХХ ВЕКА
Первые годы нового столетия
Кавалер и орденоносец
Как менялся Тегеран
Появление персидского кино
Что думала о Персии Европа?
Стальная колея
Российские банкиры и авантюристы
Петр Барк: министр и финансист
Генерал Куропаткин: вопрос о границе
Учитывать мнение Персии
Персидская казачья бригада
Керзон о персидских казаках
Российско-персидские торговые отношения
Шах в гостях у императора
Наблюдения генерала Логофета
Генерал Масловский: в гостях у хана
Путевые заметки Василия Яна
ЧАСТЬ II. ПЕРСИЯ: МЕЖДУ БРИТАНСКОЙ И РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИЯМИ
Большая Игра: от Конноли до Киплинга
Шпион Арминий Вамбери
Нефть в Персии
Раздел Персии на сферы влияния
ПРИЛОЖЕНИЕ
ЧАСТЬ III. КОНСТИТУЦИОННАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Первые персидские выборы
Персия и российский сахар
«…следствие обнаружило русское происхождение бомб»
Телеграмма Николаю II от Столыпина
«Удушение Персии»
Оружие без пошлин
Ленин и революция в Персии
Ленин и Персия: роль великих держав
ПРИЛОЖЕНИЕ
ЧАСТЬ IV. ПЕРСИЯ И ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА
На линии противостояния
Антироссийская пропаганда: «Завещание» Петра I
Помощь Российской и Британской империй Персии
Союзники и финансирование русских войск в Персии
Персия и Германская империя
Германские «Лоуренсы Аравийские»
Первая мировая война в Персии: взгляд немца
«Персидский изгнанник»
Опасное путешествие
Первая мировая на всём Востоке
Корпус генерала Баратова
Вывод войск Советской России из Персии
Англичане в Персии в 1917-1919 годах
ПРИЛОЖЕНИЕ
ЧАСТЬ V. ПЕРСИЯ И ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В РОССИИ
Советская Россия и Персия
Нарком по иностранным делам Троцкий и Персия
Колчаковские дипломаты и Персия
«Ввиду того, что Республика граничит с Персией…»
Первые дипломаты советской России в Персии
Ставшие жертвами Гражданской войны
Персия и казачье золото
Восток дело тонкое, но научить можно
«Стать лицом к Востоку»
Ленин и организация Персидской компартии
Мирза Кучек-хан и его революция
По-восточному колоритная история
«Товарищ Кучек-хан!»
Персидский купец Блюмкин
Федор Раскольников: обреченный
Поэты в Гиляне
Хлебников: мечта о Востоке
Есенин и Персия
Гумилев: несостоявшееся спасение
«Надуть англичан»
Ходоу-хан
ПРИЛОЖЕНИЕ
ЧАСТЬ VI. КРАХ ДИНАСТИИ КАДЖАРОВ
Персия: итоги Первой мировой войны
Падение Каджаров
Персия помогала голодающим Советской России
Дети Инессы Арманд и Персия
Память о Ленине в Персии
«Эти разбойники захватили…»
Ультиматум Керзона
Настоящий Верещагин
ПРИЛОЖЕНИЕ
ЧАСТЬ VII. ФОРМИРОВАНИЕ НОВОГО ОБЛИКА ИРАНА
Большой город и книжная культура
«О торговле с Персией»
Беглый секретарь Сталина
Советская разведка и Персия
Экспедиция Николая Вавилова в Персии
Персидский футбол
Персидские послы и министры в СССР
Отныне – Иран
ПРИЛОЖЕНИЕ
ЛИТЕРАТУРА
Фрагмент книги:
ЧАСТЬ I. ПЕРСИЯ НА ПОРОГЕ ХХ ВЕКА
XIX век стремительно менял жизнь людей во всём мире. Путешествия, успех которых ранее зависел от направления ветров и течений или силы вьючных животных, стали совершаться с помощью паровых двигателей. И в Персии овеянные древностью традиции сталкивались с натиском эпохи, опиравшейся на достижения технического прогресса.
Первые годы нового столетия
В начале XX века Персию ждали перемены, революционные события и продолжение противоборства на ее территории Британской и Российской империй. Насколько персидская держава занимала важное стратегическое положение? Об этом можно узнать из записок русского генерала Куропаткина и английского государственного деятеля лорда Керзона.
Развитие совместных коммерческих проектов представителей России на персидской территории выражало интересы Российской империи. Ослабление шахской власти и персидской экономики неизбежно привело к увеличению в Персии роли иностранного капитала, увеличению числа иностранных специалистов и управляющих кадров, а также развитию и некоторых европейских культурных традиций.
Оказали влияние и русские традиции, и даже предметы, оказавшиеся востребованными и на персидской земле. Русские мастера и умельцы, оказавшиеся в Персии, пришлись ко двору не только самому шаху и местной элите. Достаточно вспомнить фотографов и военных, врачей и инженеров, предпринимателей, архитекторов, строителей.
Свою роль в Персии сыграли и революционеры из Российской империи, среди которых были выходцы с Кавказа.
Главой страны в Персии был шах – абсолютный монарх. От его имени действовал премьер-министр (садразам, атабек), который подчинялся шаху. Среди министров были каджарские принцы, родственники шаха, люди, близкие к шахскому двору, получившие должности благодаря своему привилегированному положению, связам или крупным взяткам.
Губернаторы провинций получали взятки и занимались поборами населения, не обращая внимания на его жалобы (в том числе – в Тегеран). Тем более, что некоторые из губернаторов (Исфахана и Фарса, вожди кашкайских, бахтиарских и курдских племен) располагали союзниками и даже вооруженными формированиями, и поэтому с ними тегеранское правительство старалось без особой надобности не вступать в конфликты, опасаясь мятежей.
В 1904 году в Персии был голод, от него в столице и провинциях умирали люди. А шах, не обращая на это внимания, снова собирался в поездку по Европе, и заявил, что те, кто смеют укорять его – это его враги, которые будут опозорены. Шах сказал: «Я одолжу у русских и поеду за границу!»
У многих персов вызывало негодование постоянные займы (и большие получившиеся долги) шаха у иностранных держав, продажа концессий иностранцам, низкая эффективность государственного аппарата, его казнокрадство и взяточничество, судебный и полицейский произвол, отсутствие надежд на светлое будущее.
«В нашей постоянной борьбе против роста русского влияния в Турции, Китае и Персии мы в последнее время не признавали изменившиеся условия, в которых происходит это соперничество. Когда Россия аннексирует территорию, она ухитряется так искусно и решительно ее ассимилировать, что та за короткое время становится надежной ступенькой для новых шагов. Главная база наших операций — море. Мы остаемся на месте — Россия уверенно движется вперед. Наше влияние сохраняется — русское растет».
Меморандум лорда Гамильтона,
министра по делам Индии,
1900 год
Кавалер и орденоносец
Мозафереддин-шах в 1902 году был удостоен ряда наград Российской империи и стал: кавалером ордена святого апостол Андрея Первозванного, кавалером ордена святого Александра Невского, кавалером ордена Белого орла, кавалером ордена святого Станислава I степени, кавалером ордена святой Анны I степени с бриллиантами.
В этом же году персидский шах стал кавалером прусского ордена Чёрного орла, кавалером испанского ордена Золотого руна.
И следующий год для Мозафереддин-шаха был урожайным на иностранные ордена — он стал кавалером британского ордена Подвязки, кавалером итальянского ордена Святого Благовещения, владыка Персии был удостоен итальянского Большого креста ордена святых Маврикия и Лазаря, французского Большого креста ордена Почётного легиона, бельгийского Большого креста ордена Леопольда I, а Австро-Венгерская империя наградила его Большим крестом ордена святого Стефана.
«В 1903 г. правительство Ирана официально объявило, что подати, поступившие в государственную казну с населения, составили 9 млн. туманов (или 15 млн. рублей), что означало, при населении в 10 млн. человек, 9 кранов или полтора рубля на душу населения. Но в действительности, как сообщал русский дипломатический советник Власов, в сборе податей царил полный произвол. «Они составляют от 13 до 20 млн. туманов, т.е. вдвое больше нормы». Получаемые подати «бесследно исчезают» в карманах двора, шахских министров, правителей областей, в то время, как большинство из вышеперечисленных лиц платили налоги по самой низшей шкале и фактически были избавлены от податей.
Из 9 млн. туманов, официально поступивших в казну, 1,5 млн. туманов расходовались на пенсии («самые необоснованные в мире»), 3 млн. туманов казна отдавала армии, значительную сумму государство жертвовало «святым» местам и гробницам. На нужды государства и населения оставалось менее половины получаемых доходов. Поэтому единственным постоянным доходом государства служили доходы с таможен, хотя эта мера вызывала серьезное недовольство иранских купцов и торговцев. Приводя указанные данные, Власов писал: «Вопиющее злоупотребление права сильного над слабым, ничтожное обложение налогами богатых, тяжелые поборы, постоянные штрафы, взыскание налогов ранее срока уплаты, наложение процентов на недоимки и на взносы» приводили к волнениям, которые, — как считал русский посланник, — «могут принять более интенсивный и опасный характер для государства и заставят правительство мобилизовать часть своей армии, для чего потребуются уже не ассигнации, а наличные деньги».
Дорошенко Е.А. Шиитское духовенство в двух революциях: 1905-1911 и 1978-1979 гг. — М.: Институт востоковедения РАН, 1998.
Как менялся Тегеран
Во времена правления Каджаров Тегеран стал образцом нового иранского города, начали формироваться новые городские понятия — улица, площадь, городская среда, парк и официальные городские учреждения. Увеличилось количество иностранцев, которые стали возводить на территориях своих дипломатических миссий высокие здания и разбивать большие сады.
Начиная с 1899 года, когда был принят указ о создании мэрии (баладие), государство начало создавать организационные единицы городского управления. Изнанкой быстрого развития крупных иранских городов (в первую очередь столицы) стал кризис коллективной памяти, поскольку в результате внутренней эмиграции в эти города переехали группы людей из разных иранских провинций. Как подчеркивает Ниматулла Фазели в книге «Современная иранская культура», «неоднородность этих групп и отсутствие конкретных культурных программ не позволили появиться городскому коллективному чувству или коллективной памяти. Коллективная память и конкретная городская идентичность жителей разных регионов, которые в период Насер ад-Шаха и даже до него в пределах конкретных районов знали друг друга, были стерты». При этом шахское правительство не смогло предложить новую культурную политику вместо утраченной местной идентичности, и поэтому не в столице не была полностью сформирована местная городская культура.
В конце XIX века, как отмечает иранский историк Ярванд Абрахамиан, в городах жило менее одной пятой части всего населения страны. Городское население Персии обитало в 36 городах, причем большинство жило в Тегеране (200 тысяч человек) и Тебризе (110 тысяч человек). В других крупных городах — Исфахане, Йезде, Казвине, Куме и Ширазе численность жителей насчитывала от 20 до 80 тысяч человек. В городах Ардебиль, Кашан и Амол проживало примерно по двадцать тысяч человек.
При этом система городского управления долгое время сохраняла традиционные черты – «вали» и «хакимы» управляли провинциями, а персидские города подразделялись на махалле (прим. — районы), каждый из которых имело своего «кадхода». «Кадхода был посредником между жителями махалле и городским судьей… Он также заведовал кофейнями, зурханами (прим. — залами для занятий традиционным спортом) и общественными банями».
Один из самых первых преобразователей облика персидских городов в XIX веке был визирь Амир Кабир (посещавший Санкт-Петербург), начавший реконструкцию шахских дворцов, затем — дорог, и задумавший организовать и большую артиллерийскую площадку. По приказу владыки-реформатора Насреддин-шаха (неоднократно путешествовавшего по Европе и восхищавшегося Парижем, его бульварами и площадями) с 1877 по 1891 годов прошла модернизация столицы, поэтому, по мнению многих иранских историков, именно Париж и стал образом для преобразований персидской столицы.
По мере увеличения числа жителей Тегерана они перестали вмещаться на территории, огражденной городской стеной, построенной еще во времена шаха Тахмаспа (1514 — 1576) и почти одновременно с проведением первой переписи населения страны 1867 года, началось разрушение старой стены, опоясывавшей Тегеран и строительство новой.. Но к этим традиционным постройкам добавились и приметы новизны – здесь появилось здания телеграфа, мэрии, новая больница и другие постройки, обусловленные нуждами большого города и столицы государства.
Разумеется, процесс перемен не был гладким, он порождал и драмы, и комические ситуации. Так, иранский писатель Мохаммад-Казем Мазинани в романе «Последний из Саларов» с юмором описывает начало модернизации городской жизни и его неизбежные издержки: «Ровно на десять утра был назначен пуск водопровода: было объявлено, что вода пойдет из гидранта на главной площади города. Народу собралось – не протолкнуться, и все городские власти присутствовали…
Древний провинциальный городок, подобно старому змеиному королю после последней случки, находился в процессе сбрасывания кожи. Голову он положил возле недавно разбитых бульваров, а хвостом обвился вокруг минарета исторической мечети и непрерывно извивался, чтобы старая кожа слезла с него, как футляр. Куски этой прежней шкуры еще видны были в нижней части города.
Бульдозеры вскрывали старую городскую ткань, чтобы заложить основания нового: парков и школ, контор и домов геометрических форм – квадратных и прямоугольных. А каких только тайн не выходило на поверхность при сносе старого… В полночь люди слышали стоны и хныканье нечистой силы из разрушенных старых бань и крытых водохранилищ. Древние крепостные стены тряслись от безжалостного натиска бульдозерных ножей и с трудом удерживали сами себя от обвала. На месте улиц неожиданно появлялись сады. Переулки и улицы, как поднявшееся тесто, раскатывались под колесами автомобилей и делались всё длиннее и длиннее. С каждым днем росло количество автомастерских и автослесарей; свои промасленные руки они вытирали о рваные женские платки и мужские шаровары, о сюртуки из цветной бязи и об армяки старого покроя…
Губернатор провинции закончил речь под аплодисменты публики. Мэр города с его круглым животиком, на котором галстук лежал, словно змея, греющаяся на солнышке, шагнул вперед. Девушки в традиционных нарядах возле крана гидранта держали поднос с большими ножницами. Мэр взял ножницы и шагнул к гидранту. Площадь ждала в пыльном молчании. Мэр перерезал ленточку, и стальной кран открыли, и со свистом и бульканьем под напором пошла вода. Эта вода шла из глубокого колодца и, в отличие от воды в старых городских арыках, была заключена в темницу чугунных труб, из которых теперь вырывалась и с ворчанием падала в бетонное русло, и текла уже по нему дальше…».
Появление персидское кино
Появление нового вида искусства — кинематографа – тоже не обошло стороной Персию. А первыми иранскими кинофильмами были несколько документальных короткометражных лент, которые снял придворный фотограф. Летом 1900 года шах Мозафереддин, путешествуя по Европе, лично ознакомился с новым видом искусства – кинематографом. И тут же приказал своему лейб-фотографу Мирзе Ибрахиму Аккас-баши приобрести кинокамеру. Что тот немедленно и исполнил. Надо отметить, что кинокамеры в то время были в новинку даже в Европе – это устройство лишь пять лет как изобрели. Фотограф шаха запечатлел тогда на кинопленку цветочный праздник в бельгийском городе Остенде. Принято считать, что и был самый первый случай, когда иранец снял кинофильм. После возвращения он снял фильм, посвященный церемониям дня скорби Ашура.
В числе первых иранских документальных лент была и та, где засняты львы в шахском зверинце. Десять лет спустя в Тегеране уже начали появляться кинотеатры. В них демонстрировались картины, многие из которых были сняты в России. Как и во всем мире, сеансы немого кино сопровождались живой музыкой – игрой на фортепиано или скрипке. Титров на фарси пока еще не было, речи киногероев озвучивали переводчики. Поначалу в «кинематографы» допускали только мужчин, но потом стали проводить отдельные сеансы для женщин, а то и открывать специальные женские кинотеатры. Однако все эти варианты оказались не слишком выгодными, поэтому все пришло к тому, что зал делили на женскую и мужскую половины, а билетеры следили за соблюдением приличий.
Постепенно начало развиваться и собственное производство художественных фильмов. В 1933 году на экраны вышел фильм «Лурская девушка» (Dokhtar-e Lor), то есть, героиня была из народности луры. Но главное – это был первый иранский звуковой фильм. «Лурская девушка» произвела фурор, ее успех долго не удавалось повторить ни одному иранскому фильму. Автором сценария был Абдальхоссейн Сепанта, который смог заинтересовать своей идеей продюсера и режиссера иранского происхождения, уроженца Пуны, — Ардешира Ирани. Сам Сепанта сыграл главную мужскую роль. В остальных ролях тоже снялись иранские актеры.
Успех «Лурской девушки» был так велик, что Сепанта впоследствии немало натерпелся от козней завистников и соперников, поставлявших в Персию копии иностранных фильмов. Но ему удалось снять биографический художественный фильм о великом поэте Фирдоуси. Правда, эпизод с противостоянием поэта и султана Махмуда очень не понравился Реза-шаху. Картина была запрещена цензурой. Также среди фильмов, который снял Сепанта – экранизации классических поэм о великой любви «Ширин и Фархад» и «Лейли и Маджнун».
Что думала о Персии Европа?
Настолько Персия была в начале XX века terra incognita для обычного европейца? «На слуху» была больше древняя история, чем та современность. Уже начались переводы и издания эпоса «Шах-наме», истории и легенды, порой – фантазии на тему древности. В 1910 году на парижской сцене, готовя второй Русский сезон, Сергей Дягилев поставил балет «Шехеразада» (музыка Н. Римского-Корсакова, сценарист А. Бенуа, балетмейстер М. Фокин, художник Л. Бакст).
Премьера состоялась 4 июня 1910 года. Среди действующих (на Востоке в сказочные времена) лиц: шах Шахриар; 3еман, его брат, правитель Персии; 3обеида, его жена; Золотой раб; жены Шахриара, альмеи, евнухи, черные рабы. Основанная на одном из сюжетов «Тысячи и одной ночи», история страсти начинается с того, что приехавший к шаху брат Земан, владыка Персии, обвиняет жен шаха в неверности. Шах отправляется на охоту, но внезапно возвращается обратно, застав жен с любовниками.
Премьера балета прошла с огромным успехом. Роль Зобеиды исполнила Ида Рубинштейн, чья внешность тогда напоминала тех самых роковых восточных красавиц; роль Золотого раба исполнял Нижинский, который по словам Фокина, «напоминал первобытного дикаря… всеми своими движениями». Эта постановка многих восхищала, а других шокировала, именно сладострастными танцами женщин.
Стальная колея
Но сугубо экономическое развитие имело пока что намного большее значение. Интенсивная урбанизация страны, появление новых предприятий и вызванная этим необходимость быстрой перевозки больших партий грузов способствовали развитию транспортной системы Персии. Традиционные купеческие караваны вьючных животных уже не могли обеспечить потребности экономики. Немалую роль играло и взаимодействие с Российской империей, которая, как пишет Святослав Рыбас в книге «Заговор верхов или Тотальный переворот», после поражения в Крымской войне «и утраты из-за сопротивления Англии всех преимуществ, полученных после войны с Турцией… повернулась в противоположную сторону от Европы».
Не только на персидской земле появление железных дорог и ездивших по первых паровозов порой пугало людей, относившихся к новому способу передвижения с опаской. Когда в августе 1851 года российский император Николай I отправился в Москву на празднование 25-летия своего коронования, в сопровождении свиты и нескольких немецких принцев, то большие мосты из боязни переходил вслед за поездом пешком.
Тем не менее, в 1864 году в Тегеране появился человек, представлявшийся как «господин Савалан» и предложил правительству Персии проект строительства железной дороги. Получить концессию он тогда не сумел, однако добился обещания уведомлять его в течение следующих 10 лет о всякой вновь открывшейся перспективе железнодорожной концессии.
В 1866 году Мошен-хан Мойн ол-Молк, персидский посланник в Лондоне, вел переговоры о постройке железной дороги от Тегерана до города Рей с прусским предпринимателем Строусбергом, который в то время занимался строительством и эксплуатацией железных дорог в Румынии.
Проявляли интерес к возможности строить железные дороги в Персии и англичане, которые опасались, что если их опередят русские, то влияние Российской империи в Центральной Азии еще более возрастет. Соответственно, и в России этот вопрос воспринимался как весьма важный. Обсуждение возможного получения британской стороной железнодорожной концессии происходило, в том числе, и во время визита Насреддин-шаха в столицу империи. «За кулисами были проведены серьезные переговоры между шахом, мирзой Хосейн-ханом и князем А.М. Горчаковым, канцлером России, — пишет А.Б. Широкорад в книге «Россия — Англия: неизвестная война, 1857–1907». — Горчаков выразил недовольство концессией, заявив, что она нарушит персидскую независимость. Шах ответил Горчакову, что его страна не может остаться без железных дорог, строительство которых требует привлечения иностранных компаний. Он предложил русскому канцлеру помочь в этом деле. Горчаков заверил шаха, что он попробует найти компанию, подходящую для этой цели. Возможность, которая внезапно открылась перед Россией, не была упущена опытным дипломатом. Министерство иностранных дел немедленно представило предпринимателя, желающего вложить капитал в Иран, – отставного русского генерала барона фон Фалькенгагена, который прибыл, снабженный наилучшими рекомендациями. Он был приглашен в Тегеран обсудить условия контракта».
Какое-то время продолжалась борьба интересов разных держав, поиск финансовых средств и добросовестных исполнителей. Российские предприниматели и правительство по-прежнему интересовались сотрудничеством с Персией в области развития железных дорог. В марте 1889 года правительству Российской империи было предоставлено на 5 лет исключительное право на разработку проектов железных дорог в Персии. Промышленники Хомяков, Третьяков и Корф вели переговоры о предоставлении концессии на сооружение Трансперсидской железной дороги от Решта до южного побережья Персии. Проект не был тогда осуществлен, не в последнюю очередь из-за противодействия Англии. В России тоже сложилась обеспокоенность, что постройка Трансперсидской дороги послужит не расширению российской торговли на юге Персии, а наоборот будет способствовать проникновению английских товаров с побережья Аравийского моря в Северную Персию. Да и оценка необходимых расходов вызвала сомнения в том, что проект возможно быстро осуществить – ведь в самой России в то самое время строилась грандиозная и остро необходимая Транссибирская магистраль.
Тем не менее, в 1890 году между Российской империей и Персией было заключено соглашение, что в течение 10 лет никакие железнодорожные концессии в Персии никому без согласия России предоставляться не будут. «В 1893 году Персидское страховое и транспортное общество Лазаря Полякова приобрело концессию на строительство дороги Энзели-Казвин, — отмечает Рыбас, — было образовано Общество Энзели-Казвин, получившее право проложить дорогу до Тегерана и Хамадана. 77 процентов выпущенных Обществом акций, по указанию С.Ю. Витте, были выкуплены государственным казначейством. Весь контроль над деятельностью Общества Энзели-Тегеранской дороги оказался сосредоточенным в руках правительства… Особая роль принадлежит Учетно-ссудному банку Персии, созданному Я.С. Поляковым и переданным им в управление Государственному банку. В 1894 году частный банк фактически стал структурой русского Государственного банка, являясь главным инструментом для закрепления России в Персии, провозглашенного в конце 1890-х годов Министерством финансов. По предложению С.Ю. Витте были определены основные задачи банка: содействовать «развитию активной торговли русских в Персии, сбыту туда русских фабрикатов, распространению среди персидского населения российских кредитных билетов, а равно вытеснению из Персии английских произведений».
Лазарь Поляков, известный финансист и промышленник, одним из первых в России обратил внимание на перспективность рынка Центральной Азии. Он построил в Тегеране фабрику по производству спичек. Также им были основаны Персидское и Центрально-Азиатское промышленное и коммерческие общества. С 1890 года Лазарь Поляков являлся генеральным консулом Персии в Москве. Был награжден персидскими орденами — Орденом Льва и Солнца и Орденом Меджидие I степени. В 1897 году в России он был возведен в потомственное дворянство и получил герб, одним из элементов которого было «червленое крылатое колесо» как символ строительства им железных дорог.
Однако экономический кризис 1908 года помешал Полякову провести задуманную им железнодорожную линию в Персии. Первая железная дорога появилась там только в 1914 году, соединив Тебриз и Джульфу на границе Российской империи.
Российские банкиры и авантюристы
Среди достопримечательностей столицы Российской империи был расположенный доме № 9 по Английской набережной особняк Лазаря Полякова, самого богатого из трех братьев. Лазарь Поляков был в период расцвета своей финансово-торговой империи одним из самых богатых людей России, создателем банков и промышленных обществ и товариществ, владел заводами и строительными компаниями, страховыми обществами и сибирскими золотыми приисками. При этом был авантюристом, выпускавшим акции несуществующих предприятий, под которые брались кредиты, сразу же пускаемые в оборот.
Лазарь Поляков был возведен в потомственное дворянство и получил чин тайного советника, через год разорился, скончался в январе 1914 года в Париже.
Несколько десятилетий деятельность Полякова и его торговой империи была связана с Персией. С Персией торговал его брат Яков, который 1870 году он создал и возглавил Таганрогский торговый дом, а через год – Азовско-Донецкий Коммерческий банк. Затем Яков Поляков стал председателем правления Ссудного банка Персии и Персидским генеральным консулом в Таганроге. Яков за свои заслуги в развитии торговли, особенно с Персией, в развитии промышленности Юга России был награжден званиями коммерции советника и потомственного почетного гражданина, чином действительного статского советника.
«Министерство иностранных дел занимало восточное крыло Главного штаба, выходящее одним фасадом на Дворцовую площадь, другим – на набережную реки Мойки, 39-41…
Министерство состояло из совета при министре, канцелярии, трех департаментов – азиатского; внутренних сношений, личного состава и хозяйственных дел; отдела печати и архивов: в Петербурге и Москве.
С 1900 по 1906 год министерскую должность занимал граф Владимир Ламсдорф, выпускник Александрийского лицея и Пажеского корпуса, карьерный дипломат, проработавший всю жизнь в самом министерстве и ни разу не служивший ни консулом, ни послом…
В 1906 году министром становится Александр Извольский, окончивший, как и его предшественник, Александрийский лицей, он обладал гораздо большим профессиональным опытом…»
Лев Лурье. Град обреченный. Путеводитель по Петербургу перед революцией
В 1890 году Яков Поляков приобрел концессию сроком на 75 лет на устройство в Персии банка (с капиталом 5 млн франков) с правами заниматься ссудными операциями под залог ценных бумаг, векселей и товаров и организовывать аукционы. В мае 1891 года банк под названием «Ссудное общество Персии» был утвержден правительством в Тегеране. Но после трех лет не очень удачной финансовой деятельности банк в апреле 1894 года был куплен Министерством финансов Российской империи. Сергей Юльевич Витте, занимавший в то время пост министра финансов (с 30 августа 1892 до 29 августа 1903 года), и являвшийся инициатором этого приобретения, считал, что банк должен содействовать «развитию активной торговле русских в Персии, сбыту туда русских фабрикатов, распространению среди персидского населения российских кредитных билетов, а равно вытеснению из Персии английских произведений». В 1902 году Ссудный банк Персии был переименован в Учетно-ссудный банк Персии.
Благодаря связям брата, Якова Полякова, Лазарь наладил тесные связи с персидской элитой. С 1890 года он стал генеральный консулом Персии в Москве, а через четыре года шах Персии Наср-эд-Дин своим фирманом пожаловал Лазарю Полякову (хотя его называли «московским Ротшильдом», он давно завидовал титулованным Ротшильдам) титул барона. Лазарь Поляков был награжден персидскими орденом Льва и Солнца, Орденом Меджидие 1-й степени.
В Персии Лазарь Поляков не только открыл филиалы своих банков, но и получил концессию на строительство дороги Энзели Казвин, которую потом продолжил до Тегерана и Хамадана. По словам общественного деятеля и историка Святослав Рыбаса (С. Рыбас. Заговор верхов или Тотальный переворот) «в 1893 году Персидское страховое и транспортное общество Лазаря Полякова приобрело концессию на строительство дороги Энзели-Казвин, было образовано Общество Энзели-Казвин, получившее право проложить дорогу до Тегерана и Хамадана. 77 процентов выпущенных Обществом акций, по указанию С.Ю. Витте, были выкуплены государственным казначейством. Весь контроль над деятельностью Общества Энзели-Тегеранской дороги оказался сосредоточенным в руках правительства… Особая роль принадлежит Учетно-ссудному банку Персии, созданному Я.С.Поляковым и переданным им в управление Государственному банку. В 1894 году частный банк фактически стал структурой русского Государственного банка, являясь главным инструментом для закрепления России в Персии, провозглашенного в конце 1890-х годов Министерством финансов. По предложению С.Ю. Витте были определены основные задачи банка: содействовать «развитию активной торговли русских в Персии, сбыту туда русских фабрикатов, распространению среди персидского населения российских кредитных билетов, а равно вытеснению из Персии английских произведений».
Лазарем Поляковым в 1890 году было создано Персидское страховое и транспортное общество с акционерным капиталом в 2 миллиона франков (175 000 рублей). За несколько месяцев до этого Поляков купил у бельгийца Денни концессию на монопольное производство спичек в Персии. Так началась ставшая одной из «визитных карточек» Лазаря Полякова спичечная афера.
Учреждённое Поляковым «Товарищество промышленности и торговли в Персии и Средней Азии» (с капиталом 400 000 рублей, имевшее филиалы в Тегеране, Реште, Мешхеде и других городах) было создано на средства поляковского Московского международного банка (точнее, его акционеров). Строительство в персидской столице спичечной фабрики обошлось Лазарю Полякову в 200 000 рублей. Оставалось дело за материалами для производства тех самых уже разрекламированных Поляковым спичек. Но лесов для этих целей поблизости не было, а постоянно перевозить для этого древесину было экономически не выгодно. Назревал скандал – почуявшие предстоящий крах акционеры потребовали от Полякова свернуть производство и вернуть им вложенные деньги. Вместо этого тот переоформил свои акции на подставных лиц, и перепрофилировал спичечное производство в торговый дом, занимавшийся обменом русских и персидских товаров, реализацией, а затем занялся торговлей хлопком. Но убытки продолжали расти и персидские неудачи стоили Лазарю Полякову более полумиллиона рублей долга, для списания которых он создал (уже не в Персии) очередное фальшивое предприятие…
В 1899 году правление Русского банка для внешней торговли получило разрешение на открытие в Астрахани своего отделения, которому поручалось производства торговых операций с Персией, Средней Азией и другими восточными государствами.