В эту книгу вошли фэнтезийные произведения Майкла Ши, ранее не публиковавшиеся на русском языке. Единственное исключение — повесть «Колеровщик Гью», которая уже издавалась на русском в другом переводе под названием «Руб — мастер-колорист». Поклонники Джека Вэнса, безусловно, оценят номинировавшийся на Британскую премию фэнтези роман Майкла Ши «В поисках Симбилиса» — прямое продолжение «Глаз другого мира». Ко вселенной «Умирающей Земли» относится и рассказ «Колеровщик Гью». Фанатам же Ниффта Проныры, самого знаменитого героя Майкла Ши, по вкусу придётся продолжение цикла о Ниффте, так, к сожалению, и не дописанное автором — «Эпистола из Лебанои». А повесть «Полифем» и некоторые рассказы позволят оценить талант автора во всей его многогранности.
Майкл Ши. В поисках Симбилиса. — Лаборатория фантастики, 2018. — 200 экз. (п) 504 с. илл.
Подробности — на портале «Лаборатория фантастики».
ФРАГМЕНТ КНИГИ:
Майкл Ши. Эпистола из Лебанои
Epistle from Lebanoi, роман, не окончен автором; продолжение цикла «Ниффт Проныра»
Долго лежал ты, грезя войной —
Ныне подъемли безглазый взор!
Под пологом неба восстань опять,
Увидь созвездий узор!
Заклинание Готола, которым тот призывал на землю
Дзан-Кирка, своего давно утонувшего отца
I
Из Лебанои
Проныра Ниффт, путешественник и свободный предприниматель,
приветствует Шага Марголда, учёного
Путь мой лежит на Индженс Кластер, но команда корабля, на котором мне предстоит плыть, считает, что заменять повреждённую штормом мачту следует без особой спешки. Написание писем — даже тебе, мой старый друг — для меня тоже утомительный труд, но поскольку заняться мне сейчас всё равно решительно нечем, то лучше уж писать, чем изнывать от нетерпения. Да и сказать по правде, случившееся здесь со мной заслуживает какого-никакого повествования.
Итак, сюда, в Лебаною, меня доставил из Люлюмии каррак, с борта которого я сошёл две недели тому назад. Как тебе хорошо известно, Лебаноя — крупнейший из всех бревенчатых городов этого лесистого побережья, а среди его деревянных желобов, или флюмов, как их здесь величают, Большой Лебанойский Флюм справедливо слывёт превосходящим все остальные. Я постоял у доков, поглядел, как величественной, плавной дугой уходит он вверх, к самым пикам окрестных гор, и тем самым отдал дань искреннего восхищения сему славному творению человеческих рук.
Затем, желая выпить эля, я направил свои стопы в ближайшую таверну, где уже через несколько минут знал всё о том, из какой древесины вытесаны местные лесорубы! Такой парняга как хватит кулачищем по стойке бара, да как гаркнет, да как сведёт брови — что ты, куда с добром! Одним словом, знай: когда эти молодцы спускаются сюда со своих гор, чтобы покутить, то им не до нежностей телячьих!
Я сидел с пинтой эля в Кондаке — это один из бесчисленных кабаков под Флюмом, которые там устраивают прямо внутри его массивных опор, поддерживающих колоссальный канал для сплава леса. В иных из этих трактиров и таверн — а они лепятся к самому брюху жёлоба, словно ласточкины гнёзда к крыше, так что попасть туда можно лишь по зигзагам лестниц — сидишь за столом да потягиваешь хмельное и слышишь, как что-то глухо рокочет прямо у тебя над головой.
Итак, я сидел, отдавая должное местному напитку и поглощая ужин, который должен был помочь моим ногам вновь обрести силу для подъёма в Апфлюм. Этот городок, младший брат Лебанои, расположен в горах, примерно на полпути к вершине.
Вот тут-то и начались мои неприятности, предвестники скорой драки. Ибо, видишь ли, рядом со мной у барной стойки появился некий лесоруб — громада, каких мало, руки до плеч голые, мускулистые и все в татуировках: там тебе и топоры, и пилы, и другие орудия его ремесла; и вот встал он рядом со мной и голосом громким, что твоя труба, начал отпускать в мой адрес всякие колкости, которые ему, впрочем, хватило ума замаскировать под шутки.
— Какая бесподобная косичка! — заорал он. — Скажи, честный путешественник, не эту ли причёску именуют «хвостом тягла»?
Мои волосы действительно были собраны в косу с утолщением на конце, так, как это принято у кочевников Джаркеллада. Я не стригусь коротко, чтобы в изящном обществе распускать волосы, прикрывая ими безобразный шрам на месте моего левого уха, утраченного, как тебе известно, Шаг, в мире мёртвых.
Я понял, что комплиментами в адрес моих волос деревенский олух не ограничится, а скоро перейдёт к уху — его глаза уже остановились на упомянутом шраме. И решил, что, как только он заговорит об этом, я не стану терпеть поношения, а дам ему затрещину.
Просияв улыбкой, я воскликнул:
— Благодарю вас, сэр! Ваши густые кудри заслуживают ответной похвалы! Стружки и опилки так украшают вашу куафюру! До чего же это стильно — иметь на голове подобие веника, которым метут пол на лесопилке!
Он фыркнул, достал из недр жилета флакон, сыпанул какого-то порошка себе в кружку и осушил её. Даже лесорубы, с презрением относящиеся к жителям болот, покупают их снадобья — тот порошок, если я всё правильно понял, отвечал лишь за прибавление энергии и ни за что больше.
— И ещё кое-что вызывает у меня восторг, о чудный иностранец, — снова заржал болван. — Это твой дублет, а заодно и твои рейтузы! Столь яркое одеяние подошло бы и девице!
Воинственный деревенский клоун спал бы с лица, доведись ему хотя бы одним глазком взглянуть на мужчин, которые, как я, носят костюмы по эфезионской моде. Да и костюм, клянусь, заслуживает демонстрации. Аппликация из змеиной чешуи на рейтузах, свернувшийся кольцом дракон, вышитый на плаще, дублет, украшенный бисером, — одним словом, весь мой костюм, с головы до пят, был предназначен радовать искушённый глаз изобретательностью и выдумкой.
Конечно, найдя трактир, мне следовало бы переодеться во что-нибудь попроще, а заодно прогуляться по городу, чтобы изучить здешнюю моду. Ведь главная цель всякого бывалого путешественника — смотреть на мир и на людей, а не показывать себя. С другой стороны, столь оживлённый порт, как Лебаноя, куда торговые интересы приводят людей самых разных культур и народов, мог бы проявить больше терпимости к причудливому наряду незнакомца, который с дороги не успел переменить платье!
— Не сомневаюсь, — сказал я, — что за время вашего вынужденного лесного целибата даже пеньки и колоды начинают приобретать в ваших глазах облик, сходный с женским. А здесь, в городе, и шавки, тявкающие по подворотням, должны пробуждать вашу похоть, при условии, конечно, что у них есть мохнатая задница и виляющий хвост.
Мне показалось странным, что его товарищи — судя по их виду, такие же лесорубы, как и он, — не выказывали ровным счётом никакого интереса к нашему обмену любезностями даже тогда, когда я задевал их профессию. Их прохладное отношение настораживало.
— Кто тебе сказал, — продолжал орать олух, — что нам не хватает девок? Похоже, ты чего-то недопонял, а ещё вернее, недослышал! Ещё бы — с твоим огрызком уха слышать можно лишь наполовину! И как ты кстати упомянул задницу — эта сморщенная дырка на левой стороне твоей головы как раз её и напоминает!
Его товарищи видели, что моё терпение на пределе и что сейчас в ход пойдут кулаки, но ничуть не встревожились, и даже назревающая драка не вызвала в них возбуждения.
В общем, я дал ему в ухо, он свалился, а я ещё позволил своей руке опуститься на рукоять меча и там помедлить. Второй лесоруб, постарше и покряжистее, ехидно взглянул на моего визави, ошарашенно распростёршегося на полу, и заговорил со мной:
— Не обижайся, странник! Эй, парни, а ну-ка, посадите-ка нашего забияку за стол и дайте ему ещё бутылку.
— Прошу вас! — вмешался я. — Позвольте, я заплачу — в качестве компенсации!
Моё предложение было принято благосклонно. А лесоруб постарше, Кронк, сам выставил мне угощение.
— Вообще-то Воббл неплохой парень, просто он дурак, да и выпил лишку. А тебя он принял за торговца пряностями из-за твоего дорогого костюма. Будь у него хоть капля ума, он бы сообразил, что твой стиль — не в обиду тебе будь сказано — слишком живописен даже для предпринимателя из Апфлюма.
Мы разговорились. Я узнал, что лесовики тоже не брезгуют промышлять пряностями, не хуже апфлюмийцев, с тех давних пор, как Война Ведьм повредила Радужный Кратер и производство на лебанойских лесопилках сократилось.
Поблагодарив всех за приятную компанию, я покинул заведение — мне не терпелось осмотреть город при свете дня и успеть переодеться во что-нибудь не столь броское.
Лестницы и узкие подвесные мостки сплетались в пространстве под жёлобом в подобие головоломки. По ним я зашёл на добрых полмили вглубь от берега и доков, или, как здесь говорят, «вверх по Флюму». Забравшись на какую-то плоскую крышу, упрятанную в густой тени под жёлобом, я разоблачился. Яркий наряд я спрятал, надев вместо него короткую кожаную куртку и шерстяные рейтузы. Волосы подвязал повыше и убрал под фригийский колпак. После я позволил себе отдохнуть и полюбоваться видом золотистого умирания дня. Надо мной гудела запертая в жёлобе вода, стучали в его стенки стволы деревьев, которые по этому огромному водоводу сплавлялись вниз, к гавани. Я снова проследил взглядом его гигантскую дугу, на титанических опорах поднимавшуюся вверх, в одетые зарослями скорза горы…
Лебаноя тонула в розовом свете с запада. Лесопилки, склады, жилые дома и особняки, обшитые лакированным деревом, — всё заливалось румянцем разной степени густоты и насыщенности. Дома толпились на невысоких прибрежных холмах. Косые лучи заходящего солнца высвечивали их так ясно, что все до единого резные завитки и листики, покрывавшие фронтоны даже самых далёких от меня строений, были видны совершенно отчётливо.
Рокот проплывающих у меня над головой брёвен, визг пил на лесопилках, скрип талей, крики грузчиков и глухие удары сгружаемых в доках товаров — всё сливалось в ласкающую слух песнь труда, гимн предприимчивости. Несмотря на раны, нанесённые Войной Ведьм, город процветал.
При этом он был не лишён внутренних противоречий, в чём я только что имел случай убедиться. Там, где процветают фракционные интриги, чужакам следует вести себя с осторожностью. А потому лучше мне как можно скорее отправиться вверх по жёлобу к Апфлюму, добыть пряности и завтра же отплыть восвояси. Правда, это означает, что сбором товара придётся заниматься ночью, но, судя по тому, что я слышал, работа на болотах не прекращается ни в темноте, ни при свете дня.
Приняв это решение, я поднялся на Флюм. Его поверхность представляла собой широкую деревянную дорогу, по которой непрестанно двигался поток транспорта как наверх, в Апфлюм, так и вниз, к морю. Последние лучи солнца отчётливо обрисовывали его гигантский изгиб. Далеко, на самом верху, я увидел разбитую конечную станцию Флюма, как раз под расколотой стеной великого Радужного Кратера — крупнейшие раны Лебанои, полученные в Войне Ведьм.
Моя цель лежала значительно ближе — всего в четырёх милях вверх от Лебанои, в неглубокой долине, затенённой громадным телом Флюма, у небольшого городка под названием Апфлюм, младшего брата оживлённого порта: именно вокруг него и раскинулись поросшие пряностями болота.
Содержание:
Алексей Грибанов. Свет тёмной звезды (статья), стр. 5-29
Майкл Ши. В поисках Симбилиса (роман, перевод Н. Екимовой), стр. 31-279
Майкл Ши. Колеровщик Гью (рассказ, перевод Н. Екимовой), стр. 281-331
Майкл Ши. Полифем (повесть, перевод Н. Екимовой), стр. 333-407
Майкл Ши. Взбучка (рассказ, перевод Н. Екимовой), стр. 409-439
Майкл Ши. Душа в лохмотьях смертной оболочки (рассказ, перевод Н. Екимовой), стр. 441-457
Майкл Ши. Эпистола из Лебанои (роман, перевод Н. Екимовой), стр. 459-501