Книгоапрель 2023

профиль одержимости

 

Владислав Козырев. Профиль одержимости

Замечательная и глубоко психологичная книга. Нехарактерная для современной облегченной литературы рассудительность – автор не только показывает драматические перипетии судеб своих персонажей, но и стремится всесторонне осмыслить происходящее с ними и вокруг них. Можно с полным правом сказать, что это не только роман, но и документально-историческое исследование, посвященное загадочным страницам европейской истории.

Действительно, почему таинственно масштабный гений Леонардо да Винчи расцвел вскоре после того, как крестоносцы, чьим устремлением вроде бы было освободить Палестину от арабов, разгромили христианскую столицу – Константинополь. Византия была просвещенным государством, прямой наследницей научных достижений античного мира. Ее богатства были неисчислимы, достижении ее ученых – грандиозны. И эта держава была в итоге разгромлена и разграблена. Так не связана ли византийская катастрофа со внезапным появлением после нее не просто живописца, ставшего одним из основоположников Ренессанса, но и отличившегося в разных областях знания естествоиспытателя, инженера, изобретателя?

Автор уделяет особое внимание человеческим чувствам и отношениям. Один из героев, представитель древней европейской аристократии, наследник традиций Мальтийского ордена барон фон Доннер Гартен, которого с детства приучали жестко контролировать себя и свои эмоции, постепенно начинает задаваться вопросом, не отняла ли эта установка у него шанс на счастье и возможность быть самим собой. Другой персонаж, англичанин, привыкший считать себя представителем привилегированной белой расы, оказавшись в Гонконге, счел излишним проявлять уважение к местным жителям и соблюдать приличия. В итоге его карьера и жизнь едва не рухнули навсегда. А вот в образе Виктора, современного россиянина, автор показал человека, помнящего о традициях, но и открытого миру в его актуальных проявлениях.

«Здравый смысл, отец истины, верный супруг мудрости. Называть вещи своими именами, или задавать неприятные вопросы – нелегкий выбор. Мало кто готов избрать его. Поэтому от такого вот «желания понравиться», окружающего нас повсюду, мы живем сегодня в Культуре Телесности или культуре одичания, прямого и опосредованного использования друг друга.

Вот так и живем, в системном, выстроенном нами самими по очереди и сразу пользовании друг друга. И даже самые стойкие в морали имеют огромный шанс нарушить ее принципы, ими самими выстроенные. А молодые дорастают сегодня быстрее до подобных «вершин», составляя «достойную» конкуренцию своим учителям, соревнуясь с ними.

Но, разве это не рептильная, так сказать, ментальность ведет нас так, живя и скрываясь в нас?

Уверен, даже самые «прогрессивные» из нас редко подозревают о ее существовании в них. Что же тогда говорить о тех, для кого их страсти, вожделения и одержимость даже не нуждаются в их осмыслении. Когда они (вожделения), эти крайние степени страстей, руководят человеком и его поведением, заставляя его «уходить» все дальше и дальше от самого человека или от человеческой составляющей его сути.

Большинство людей живет так, как они живут, только потому, что «так принято». Кем, как и когда принято?! А может быть, поставим вопрос так: Cui bono?

Вопросы, которые необходимо научиться задавать вовремя, порой a priori, то есть до опыта как такового. Хотя бы потому, что даже тысячекратно повторенная или воспроизведенная глупость, ставшая традицией, от этого не перестает быть глупостью».

 

миядзаки

Стив Алперт. Великий Миядзаки. Жизнь рядом с бесконечным человеком

Дримбук

Книга посвящена не только творчеству знаменитого японского мультипликатора, но и повседневным аспекта работы его студии, и своеобразию современной японской культуры. Автор, хоть и иностранец-«гайдзин» долго жил в Стране восходящего солнца и в течение пятнадцати лет был одним из руководителей студии «Гибли» и членом режиссерского совета. При этом сама студия, расположенная в зеленом жилом районе Коганей, что в западной части Токио. Довольно маленькая по размерам. Хотя именно здесь Хаяо Миядзаки сделал двадцать два полнометражных фильма и работает над следующими.

Одна из тем книги – это проблемы перевода, точнее будет сказать – адаптации фильмов студии «Гибли» для зарубежного (западного) проката, связанные с этим переговоры, иногда доходившие до скандалов. И вопрос о правах — Стив Алперт отмечает, что если в Америке фильм принадлежит продюсеру, то в Японии – режиссеру.

В книге приводится история создания студии «Гибли» режиссерами Хаяо Миядзаки и Исао Такахатой и выпуск ее первого фильма – «Навсикая из Долины Ветров», представлявшего собой антиутопию о мире будущего, в котором уничтожены экосистемы. «Навсикая из Долины Ветров» стала первым японским полнометражным анимационным фильмом, на просмотр которого пришли в кинотеатры миллионы зрителей.

«Во времена, предшествующие цифровым средствам информации, если репортер из сферы развлечений в Японии хотел пораньше узнать о том, насколько популярен будет широко разрекламированный фильм, он (или она) вставал утром в воскресенье — в тот день, когда на экраны Японии выходят новые фильмы, — и садился за руль, чтобы объехать крупные кинотеатры в Токио, или в Нагое, или в Осаке. Он или она должны были посмотреть, если ли очереди у касс. Если они были, то фильм — это хит. Если очереди были длинными, то фильм — настоящий хит. Именно так поступал журналист в первые два дня проката, а затем, основываясь на своих наблюдениях, писал статью.

Это являлось еще одной причиной того, почему Сузуки настаивал, чтобы фильмы «Гибли» вначале появлялись на экранах лишь нескольких кинотеатров. Если реклама кинокартины была успешной, то оказывалось, что желающих посмотреть фильм сразу же, как он только выйдет, намного больше, чем мест в кинотеатрах, где он демонстрируется. Малое количество кинотеатров, показывающих фильм, делало такую ситуацию более вероятной. Японцы обладают бесконечным терпением, стоя в очередях. Возможно, они даже получают от этого удовольствие. И если японец действительно хочет посмотреть фильм, он будет только рад постоять и подождать».

 

трактат о каллиграфах

Кази Ахмад Куми. Трактат о каллиграфах и художниках

Садра

Классический труд средневекового мастера персидского каллиграфического письма повествует о разных аспектах этого искусства и людях, которые достигли в них выдающихся достижений.  Это не только каллиграфы, но и художники, переплетчики, позолотчики – все те, кто превращал рукописный научный трактат, поэму или просто важный документ в настоящий шедевр.

Классическая персидская каллиграфия обязательно несла в себе и философскую составляющую. Внешний вид и оформление текста должны быть достойны его значимости и смысловой глубины, именно так открывался путь к достижению полной гармонии.

Автор рассказывает о разных видах каллиграфического почерка, истории их создания и областях применения. Для книг, писем или надписей, которыми украшали архитектурные сооружения, использовались разные почерки. Особое внимание уделено умению правильно выбрать и подготовить для работы главный инструмент каллиграфа – тростниковое перо калам.

«Да не будет сокрыто от помыслов людей проницательных, что Ибн Мукла является создателем шести стилей письма, которые известны как «шесть почерков» (ситте). Он, приняв окружность за определяющую основу письма, в 310[/922—23] году ввёл [созданное] в практику, отказавшись от манеры почерка куфи, и обучил людей. Те же шесть почерков суть: сулс, насх, мухаккак, райхан, тауки‘ и рика‘. Ибн Мукла, который отправлял должность вазира при [халифе] ар-Радибиллахе ‘Аббаси, родился вечером в четверг 21 числа месяца шаввала 272[/31 марта 886] года и умер в стольном городе Багдаде в 328[/939-40] году. После кончины Ибн Муклы его дочь обучила ‘Али, сына Хилала, известного под именем Ибн Бавваб.

‘Али, сын Хилала, известный как Ибн Бавваб, является опосредованным учеником Ибн Муклы и мастером в почерковых стилях, им [созданных]. Он прекрасно писал, пользовался авторитетом среди султанов и обрёл совершенный почёт и высокое положение. Именно ‘Али, сын Хилала, был первым из [числа] мастеров, который превосходно писал и исполнял [это] в соответствии с тем, что создал и ввёл в практику Ибн Мукла… Вплоть до времени [халифа] Муста‘сима и появления Йакута [производство] надписей для построек и снятие рукописных копий шло согласно правилам, [установленным] Ибн Баввабом».

 

случай с евсейкой

Максим Горький. Случай с Евсейкой

БХВ-Петербург

В красочную книгу с иллюстрациями Инны Глебовой включены самые известные сказки Максима Горького: «Миша», «Воробьишко», «Иванушка-дурачок», «Случай с Евсейкой».  Сам знаменитый отечественный писатель был создателем и редактором первого в СССР детского журнала «Северное сияние». Горький считал, что произведения, адресованные детям должны быть простыми и понятными, при этом обязательно учить добру и умножать знания детей об окружающем мире.

Именно таковы сказки, вошедшие в сборник. Воробей-птенец Пудик весел и бесстрашен, как подобает ребенку, не представляющему, что реальность намного масштабнее уютного родного гнезда. И в ней обитают не только заботливые родители… Первый раз увидев человека, он удивляется, почему у того нет перьев. И никак не верит маме, которая рассказывает, что не все живые существа умеют летать. Предостережения о кошке, которая не откажется поймать воробушка, он тоже невнимательно слушает, балуется на краю гнезда и выпадает. А кошка тут как тут! Но самоотверженная мама бросается на помощь.

А мальчику Евсейке, задремавшему у моря с удочкой в руках, приснился необыкновенный сон – будто он оказался под водой…

 «Попробовал встать, а не может, точно его тяжелым одеялом окутали — ни поворотиться, ни пошевелиться!

«Сейчас я начну плакать», — подумал он, но тотчас же сообразил, что плачь не плачь, в воде слез не видно, и решил, что не стоит плакать, — может быть, как-нибудь иначе удастся вывернуться из этой неприятной истории.

А вокруг — господи! — собралось разных морских жителей — числа нет!

На ногу взбирается голотурия, похожая на плохо нарисованного поросенка, и шипит:

— Желаю с вами познакомиться поближе…

Дрожит перед носом морской пузырь, дуется, пыхтит, — укоряет Евсейку:

— Хорош-хорош! Ни рак, ни рыба, ни моллюск, ай-я-яй!

— Погодите, я, может, еще авиатором буду, — говорит ему Евсей, а на колени его влез лангуст и, ворочая глазами на ниточках, вежливо спрашивает:

— Позвольте узнать, который час?

Проплыла мимо сепия, совсем как мокрый носовой платок: везде мелькают сифонофоры, точно стеклянные шарики, одно ухо щекочет креветка, другое — тоже щупает кто-то любопытный, даже по голове путешествуют маленькие рачки, — запутались в волосах и дергают их.

«Ой, ой, ой!» — воскликнул про себя Евсейка, стараясь смотреть на всё беззаботно и ласково, как папа, когда он виноват, а мамаша сердится на него».