Юлия Кудрина. Державный Покровитель Наук и Искусств
Русский издательский центр
Большой красочный фолиант с разнообразным иллюстративным материалом подробно описывает жизнь и деятельность Александра III, его роль в истории нашей страны, внешнюю и внутреннюю политику.
Издание, созданное ведущим научным сотрудник Института всеобщей истории Российской академии наук на основе документов отечественных и зарубежных архивов, уделяет внимание Царской семье и ее многочисленным благотворительным занятиям, роли самодержца в музейном строительстве и отношении с русскими художниками и учеными.
Среди почитателей Ф.М. Достоевского были члены Императорской Семьи, 24 апреля 1878 года состоялась первая встреча Достоевского с Великими Князьями. Любимым поэтом царской семьи был А. Фет, император и супруга, вечерами читавшие А. Н. Островского, были заядлыми театралами, посещая театр и оперу. С начала 1880-х годов начали устраивать бесплатные спектакли, первый из которых по распоряжению был устроен для воспитанников учебных заведений.
Александр III были почитателем литературного таланта Л.Н. Толстого и был противником политического преследования писателя.
В тексте подчеркивается, что все годы правления Александра III держава прожила в мире, а ее правитель заботился об армии и флоте. Так в своем дневнике в 1881 году он записал: «В Гатчине смотрели на пруду подводную лодку инженера Джевецкого… Эта лодка, я уверен, будет иметь большое значение в будущем и сделает порядочный переполох в морских сражениях».
В издании есть страницы, посвященные Гатчинскому дворцу — Александр III очень любил Гатчину и часто там наслаждался прогулками с семьей. В тексте рассказывается о коронации, Царской семье, покровительстве русскому музыкальному искусству, болезни и кончине, и подведению итогов правления.
«Религиозные праздники – Рождество и Пасха, бывшие в то время главными праздниками на Руси, торжественно и свято праздновались Царской Семьей. Праздники объединяли всех русских людей, обращавшихся в эти дни в молитве к Богу…
Рождественские праздники обходились Императорской Семье довольно дорого. В списках, составленных в канцелярии Министра Императорского Двора, числились как родственники (русские и зарубежные), так и вся прислуга, солдаты и матросы, служившие при Дворе. Это было несколько тысяч имен. На всех карточках, прикрепленных к подаркам, стояли собственные подписи Императорской Четы…
Великая Княгиня Ольга Александровна с большой теплотой и сердечностью вспоминала далекие рождественские праздники в Гатчине. Царские дети получали в качестве подарков книги, игрушки, садовые инструменты, родственники и близкие друзья – драгоценности, а все остальные – подарки в виде изделий из серебра, фарфора и стекла. «Подарок, который я всегда дарила Папа, — вспоминала Ольга Александровна, — был изделием моих собственных рук: это были мягкие красные туфли, вышитые белыми крестиками. Мне было так приятно видеть их на нем».
Ирина Паперно. Советская эпоха в мемуарах, дневниках, снах. Опыт чтения
Новое литературное обозрение
Свидетельства очевидцев эпохи, запечатленные в их дневниках и воспоминания, помогают читателям воссоздать события прошлого и ощутить его подлинную атмосферу. После распада СССР было опубликовано множество подобных документов. Она повествуют о жизни в раннем Советском Союзе, во времена «большого террора», на фоне иных потрясений. В этой книге автор исследует этот обширнейший свод документов, разыскивая в них общие тенденции, тематику, сходные формы изложения.
Особое внимание Ирина Паперно уделяет двум текстам — знаменитым «Запискам об Анне Ахматовой» Лидии Корнеевны Чуковской и тетрадям Евгении Григорьевны Киселевой, полуграмотной пожилой крестьянки, написавшей воспоминания как основу для сценария к фильму о ее жизни.
Есть в книге и раздел, посвященный анализу снов, которые видели люди того времени, как обычные, так и знаменитые, в том числе писатель Вениамин Каверин.
«Я уже в кресле, и меня начинают стричь. Пожилой парикмахер, серый, спокойный, аккуратно делает своё дело. В это время из кабинета, куда я должен войти после того, как меня подстригут, появляется один из ехавших в колымаге. Он говорит парикмахеру: «А верно, майор Лыков, этого в Переделкине взяли». Оба смеются. Мне страшно, но я молчу. Я в кресле, и майор с ножницами. Сейчас нагнётся и начнёт давить на глаза, и ничего нельзя сделать. Сижу и жду».
Густав Шваб. Мифы и притчи классической древности. От Эллады до Иудейского царства, от Индии до Тибета
Рипол Классик
В новое иллюстрированное издание древних и средневековых мифов и притч включены не только классические предания античной и средневековой Европы, уже ставшие на протяжении столетий золотой классикой литературы, но и увлекательные сказания многонационального мира Востока, в том числе – Индии, Тибета и Персии. В этих поучительных, а порой – и веселых историях бережно передается из поколения в поколения мудрость разных народов, населяющих нашу планету.
Среди мифов Древней Греции, приведенных в книге, есть классические сюжеты, ставшие впоследствии основой множества произведений в разных видах искусства. Например, сюжет о Фаэтоне – сыне бога солнца Гелиоса. Отец опрометчиво пообещал и вдобавок поклялся нерушимой клятвой, что выполнит любую просьбу отпрыска. А тот попросил дать ему один раз провести по небу солнечную колесницу. Но не справился с могучими конями, чуть не сжег Землю, и чтобы предотвратить катастрофу, Зевс поразил Фаэтона молнией. Приведена в книге и история Персея, совершившего множество подвигов, герои которых – царевна Андромеда, ее родители Цефей и Кассиопея, ужасный хищный Кит, которому она была назначена в жертву, и сам храбрый Персей, — увековечены в названиях небесных созвездий.
«Персидская притча «Спор благородных»
Один человек продал другому дом. Покупатель нашёл в этом доме схороненный клад, большое сокровище, принёс эти деньги к продавцу и сказал:
— Ты продал мне дом. Деньги, находившиеся в нём, принадлежат тебе, возьми их.
— Если бы эти деньги были назначены мне в удел, они нашлись бы тогда, когда дом ещё принадлежал мне. Раз теперь дом стал твоей собственностью, то и деньги — твоё имущество, — возразил продавец.
Поднялся между ними спор. Один говорил: «Это — твоё!» Другой восклицал: «Нет, твоё!» В конце концов пошли они со своей тяжбой к царю той эпохи и сказали:
— О справедливый царь, о бесподобный судья, о праведник, не ведающий кривды! Прекрати наш спор и пресеки нашу вражду!
Царь спросил продавца:
— Есть у тебя дети?
— Есть сын, — ответил тот.
— А у тебя какого пола ребёнок? — спросил царь покупателя.
— Дочь, — ответил тот.
— Отдай же свою дочь за его сына, а деньги эти дай ей в виде приданого. Тогда вы оба получите свою долю из этих денег, — сказал царь.
Обеим сторонам это решение пришлось по душе, оба вышли из судейской залы удовлетворёнными, и от благодатного действия этого решения по всему лицу земли взошли такие всходы, благословение такого правосудия всему миру принесло благодать».
Наоми. Волшебные сапоги Хонеима. Еврейские сказки
БХВ-Петербург
В новом иллюстрированном издании представлены сказки Гертруды Ланда, писавшей под псевдонимом Наоми. Они уже стали классикой – сборник сказок впервые увидел свет более 100 лет назад. Это оригинальные сказки, написанные по мотивам старинных еврейских притч и преданий. Иллюстрации современной художницы Екатерины Глейзер, вдохновлявшейся древним Иерусалимом, восточными базарами, экспонатами в музеях Израиля, органично дополняют их. «…Очевидно, лучше всего я вдохновляюсь именно литературными сюжетами и образами. С другой стороны, любовь к фактурам в иллюстрации, вероятно, идет от прежней работы театральным художником», — говорит иллюстратор.
Одна из сказок повествует о том, как царица Савская решила испытать царя Соломона, который славился мудростью далеко за пределами своего государства. Явившись со свитой в его дворец, царица велела прислужницам принести два букета великолепных цветов. И предложила Соломону издали распознать, какой из них искусственный. Царь заметил, что в это время за стеклом жужжала маленькая пчёлка, и распорядился открыть окно. Пчела, привлеченная запахом, полетела прямо к букету настоящих цветов. А Соломон сказал, что даже властитель и мудрец иногда не может обойтись без помощи такого маленького создания.
В истории, давшей название всей книге, витиеватая красочность восточной легенды переплетена с глубоким философским подтекстом. Всё начинается с описания шумного базара в «одном большом городе у границы африканской пустыни», где держал свою лавку старый сапожник по имени Хонеим. Жители города считали его волшебником, поскольку Хонеим умел с первой попытки идеально подбирать покупателям обувь — не только по размеру, но и по цене. Но если клиент начинал придираться и никак не мог совершить покупку или непременно желал купить то, что ему изначально было не по карману, сапожник мог разгневаться и выгнать такого человека. Однажды к лавке Хонеима подъехал молодой араб, взглянул на выставленную обувь и сказал, что желает купить сапоги. Но сапожник сказал, что сыну пустыни не нужны городские сапоги. Араб удивился, что сапожник так много о нём знает, но продолжал настаивать, требуя самые роскошные сапоги. Он хотел покрасоваться перед возлюбленной и не желал слушать почтенного сапожника.
«- Ты, мне кажется, мудрый и удивительный человек, но ты уже стар и, как я вижу, не очень-то знаешь женский характер. Если бы я в своей пустыне появился в красных сапогах, то я выделился бы из всей нашей молодежи и заслужил бы особое расположение моей княжны.
Хонеим вздохнул:
— Если ты так в этом уверен, то мне трудно будет разубедить тебя. Ты упрямый юноша, и многому еще тебе надо поучиться. Так и быть, я покажу тебе свой товар. Но будь осторожен: я предупредил тебя, а слова Хонеима нельзя пропускать мимо ушей.
— Помалкивай! Ведь ты всего лишь сапожник, — крикнул араб. -День клонится к вечеру, а я должен вернуться домой до захода солнца. Покажи-ка мне скорее пару хороших сапог.
Хонеим поставил перед арабом несколько пар сапог, но они ему не понравились.
— Эти сапоги годятся для городского нищего, а не для княжеского сына. Мне нужно что-нибудь очень красивое…
— Но предупреждаю, у тебя не хватит денег на такие сапоги, — сказал Хонеим.
— Довольно! Надоели мне твои дерзкие слова! — разозлился араб. — Помни, что я сын богатого и могущественного князя, а ты — собака, несчастный сапожник, только и всего!
Хонеим сверкнул глазами.
— Кто назвал меня собакой, тому будет о чем пожалеть, — сказал он, не повышая голоса.
Араб нахмурился. Слова старика немного смутили его, но уж очень ему хотелось купить себе сапоги…»