Роман Янковский. Высотка номер один: история и архитектура Главного здания МГУ
В иллюстрированном издании подробно описана история строительства высотки, ее архитектурные особенности и устройство, биографии ее создателей, и приводится множество разнообразных фотографий фасада и интерьеров.
После окончания Великой Отечественной войны в стране увеличилось количество студентов, среди которых были и фронтовики. Главному советскому вузу не хватало помещений, в том числе – для новых факультетов и кафедр. Заведующий Сектором науки Отдела пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), ранее сам работавший в МГУ Юрий Жданов, сын сталинского соратника Андрея Жданова, организовал встречу своего научного руководителя химика академика и лауреата Сталинской премии Александра со Сталиным. Академик подробно рассказал о бедственном положении МГУ и студентов, после чего вождь принял решение передать МГУ одну будущих высоток. Несмеянов был назначен ректором МГУ и должен был надзирать за возведением здания и его обустройством.
15 марта 1948 года Совет министров СССР издал постановление «О строительстве нового здания для Московского государственного университета», затем были приняты еще два постановления, посвященные строительству и проектированию университетской высотки. Лично Сталин предложил построить этот корпус Московского университета в числе других сходных по высоте и архитектуре зданий. В проекте были частично использованы архитектурные идеи, когда-то планировавшегося, но так и не построенного Дворца советов. Курировал возведение Главного здания Лаврентий Берия, для строительства и отделки был создан отдельный лагерный пункт в самом главном здании (на 22-м этаже) на 700 заключенных. Всего в строительстве высотки и масштабных зданий ближайших факультетов участвовали несколько тысяч зеков ГУЛАГа. Они занимались тем, что выкладывали внутренние стены, штукатурили и красили. В многочисленных легендах (в том числе – о найденных в здании спустя десятилетия скелетов заключенных), связанных с возведением МГУ, рассказывается о том, что некоторые заключенные смогли сбежать – при помощи хитроумных планов и подручных механизмов – как пешком, так и на самодельном аэроплане. Согласно документам того времени, побегов не было, поскольку заключенные, участвовавшие в строительстве знали, что после сдачи здания их должны амнистировать, поскольку с наиболее опасными антигосударственными статьями на строительство не брали, опасаясь последующих диверсий.
12 апреля 1949 года состоялась торжественная церемония закладки первого камня в основание фундамента Главного здания. 1 сентября 1953 года в Москве было открыто Главное здание МГУ – знаменитая ныне высотка на Воробьевых (тогда – Ленинских) горах. В Главном здании разместились жилые сектора для профессоров, общежития для студентов и аспирантов, геологический, механико-математический и географический факультеты, администрация и ректорат, библиотека, Музей землеведения, Дворец культуры.
Лифты доезжали до верхних этажей Главного здания. Были и небольшие помещения для студентов, и крупные профессорские квартиры, в которых даже предусматривались комнаты для прислуги и отдельная кухня с персональным мусоропроводом, а также – для верхних этажей — террасы и открытые солярии.
Среди легенд, которых до сих пор рассказывают, есть и такая, которая гласит, что в подземелье Главного здания университета скрыта и замурована бронзовая статуя Сталина. По проекту она якобы должна была увенчать высотку, но после смерти вождя была спрятана в подвал. В общем, всё, как полагается в фольклорном эпосе, не хватило только своего советского Андерсена, который превратил бы это предание в литературную сказку а ля «Хольгер Датчанин»…
На самом деле, Лев Руднев, главный архитектор ансамбля на Ленинских горах, предлагал следующие варианты для вершины Главного здания: сноп колосьев, глобус, статуи Ломоносова и Сталина. Но одно из преданий тех лет гласит, будто узнав, что его фигурой хотят увенчать главное здание университета, вождь ответил: «Только после Ленина», и сам предложил завершить высотки шпилями. После консультаций с архитекторами стало ясно – без достаточно высоких шпилей эти советские небоскребы не смотрятся. Общее великолепие впечатления от пропорциональных зданий оказалось важнее.
«Архитектура Главного здания — тоже идеологический продукт своего времени, на котором заметны все характерные черты послевоенного зодчества. Символическая нагрузка высотки была важнее функциональности; соответственно, особое внимание уделялось концепции здания, его внешнему и внутреннему облику, композиции объемов. Каждая деталь высоток (количество башен, пропорции шпиля, архетипы скульптур) имела значение; иными словами, политическая корректность Главного здания требовала особой проработки.
Главная идея, лежащая в основе композиции высотки, — иерархичность. Главное здание — самая большая из высоток, и его огромные размеры (240 метров в высоту, 450 в длину по фасаду) предъявляют особые требования к соподчиненности частей здания. Авторы понимали, что единый, цельный объем не позволит решить проблему сомасштабности здания и человека: высотка будет подавлять окружение и живущих, учащихся в здании людей. Множество раздробленных объемов без необходимой иерархии, наоборот, визуально расползлись бы по огромной территории, создавая впечатление хаотично слепленных друг с другом элементов.
В реализованном проекте высотный объем, увенчанный шпилем, доминирует над второстепенными объемами общежитий, среди которых также выделяются локальные центры, обозначенные башнями и оформлением фасадов. Все элементы здания связаны буквально всепоглощающим строем: например, окна на плоскости стен объединены в несколько больших групп, которые, в свою очередь, делятся на блоки поменьше и группируются по четыре окна в более значимом корпусе или по два — во второстепенном.
Тотальное соподчинение, иерархия проявились в архитектуре здания не просто так: они отражали социальные процессы того времени. Не случайно высотки своей ярусностью похожи на кремлевские башни или на православные соборы; сталинское общество строилось на началах субординации, ранжирования, кастовости, подобно обществу феодальному. Идеи революционной борьбы и равенства, породившие авангард, ушли в прошлое; советское общество снова распалось на иерархические группы угнетенных, строивших высотки, и угнетателей, живших в них, и, следовательно, снова возник спрос на классическую, дворянскую по духу архитектуру. Правда, расслоение теперь происходило не по классовому признаку, а на основании близости к советской номенклатуре.
Переход от равенства к иерархии проявился даже в таком формальном моменте, как протоколы заседаний Политбюро: до 1930 года все члены Политбюро перечислялись в алфавитном порядке, после — первым всегда идет Сталин. Аналогичные изменения происходили по всей стране, на всех уровнях…
Вторая, менее известная сущность Главного здания — жилая. Боковые крылья здания заняты огромным общежитием, а на концах этих крыльев — 12-этажные жилые башни для преподавателей. В этих частях декора уже сильно меньше; обычная рабочая обстановка, и хотя все сделано на совесть из качественных материалов, в 50-х это не считалось чем-то исключительным. Однако архитекторы встретили здесь множество нетривиальных задач: нужно было построить, по сути, небольшой поселок для десяти тысяч жителей. Комплекс МГУ стал первым советским кампусом — физтех и Академгородок еще ждали своей очереди.
В результате Главное здание имеет все необходимое для жизни: жилые ячейки студентов-аспирантов, просторные квартиры для преподавателей, кухни, столовые с буфетами и даже прачечные; разумеется, есть и аудитории всевозможных размеров, и библиотеки, спортзалы и бассейн. До сих пор рассказывают про студента, который, поступив на мехмат, в следующий раз вышел из здания уже с красным дипломом.
Впрочем, первую работу над ошибками пришлось провести уже через несколько лет после окончания стройки. Помимо инженерных проблем (барахлили часы в башнях, загорались носки на трубах парового отопления), пересмотрели и жилищные условия — как обычно, в сторону уплотнения. Аспирантов переселили в студенческие комнаты, а студентов по двое заселили в аспирантские. Ликвидировали романтические излишества вроде соляриев на верхних этажах профессорских башен — сотрудники университета нуждались в квадратных метрах…»
Галина Емельянова: Девочка Бусинка с берегов Охотского моря. Эвенкийские сказки
В красочной книге – шесть сказок об эвенках, охотниках и рыбаках, оленях и волшебных животных, о приключениях отважной девочки, которой папа и мама дали прекрасное имя Бусинка. В предисловии рассказывается о жизни эвенков, обитателей тундры и Охотского (в старину называемого Ламским) морем, о чумах и оленях, зверях и морских животных. На следующем развороте помещена цветная карта «Эвенки в Сибири и на Дальнем Востоке России». В одной из сказок рассказывается, как однажды Бусинка упросила отца взять домой полуживого щенка и входила его, назвав Норче.
«Пес не подпускал к Бусинке ни взрослых, ни детей. Похож он был больше на волка, чем на собаку. И не лаял, как все собаки племени. Сидит, бывало, Бусинка, вышивает себе рукавички бисером, подойдет пес, положит лобастую голову к ней на колени ну и разговаривать: «Ууу-вуу-ав».
И глаза у него были разного цвета: один голубой, другой коричневый.
Норче прекрасно ходил в упряжке, и уже в годовалом возрасте его признали вожаком стаи и слушались беспрекословно другие псы.
Многие в стойбище начали завидовать Ончоге и его дочери. И даже говорили шаману, что пес этот – посланник злого бога белых людей. оттого, мол, у него и глаза разного цвета. Но тот, чье имя нельзя произносить, вступился за пса:
— Это подарок богов. Один глаз смотрит на день, другой на ночь. Он никогда не проспит беду, если она вдруг придет в стойбище.
Вот так все и поверили, что сам старик Амака, бог Верхнего мира, послал детеныша маламута для охраны эвенов. Конечно, в стойбище никто и не слышал о такой породе собак. Ведь род этих псов живет за Большой водой, на Аляске.
Однажды Бусинка встала рано-рано и, не дав Норче вкусной рыбки, запрягла в нарты вместе с двумя другими псами. Путь предстоял неблизкий. Решила девочка проведать своих братьев, живущих в северной бухте.
День был солнечный, и хоть март, но лед крепок. И воздух так чист.
Очень далеко от берега Бусинка увидела тюленя. Девочке захотелось поближе рассмотреть живого тюленя, ведь отец никогда не брал ее на охоту. И она развернула упряжку к ледяному покрову. Норче чутьем угадывал кратчайшую к невиданному зверю».
Суфизм: развитие мистического языка в произведениях ан-Ниффари
В этом издании впервые опубликован русский перевод двух основных трудов арабского философа и мистика Х века Мухаммада бен ‘Абд ал-Джаббара ан-Ниффари – «Книги предстояний» и «Книги духовных обращений». Автор сочинений — одна из самых таинственных фигур в истории суфизма. О нем известно лишь, то, что родился он на территории современного Ирака, много странствовал и завершил свой земной путь в одном из селений Египта. Собрать и сохранить для следующих поколений разрозненные тексты ан-Ниффари в два трактата удалось его сыну или, по другим сведениям, внуку.
Обе книги построены в форме диалогов, разъясняющих важнейшие понятия суфизма и ислама в целом. Из-за сложной манеры изложения читателям всегда приходилось предельно глубоко погружаться в текст, для постижения смысла.
Отдельные сложные места снабжены комментарием, который в совокупности со вступительной статьей помогает читателю понять мистический смысл этих текстов.
«Он остановил меня перед [мистическим] познанием [мистических] познаний и сказал мне:
– Это истинное неведение всего посредством Меня. Свойство этого – в видении сердца твоего, а разум твой для того, чтобы ты свидетельствовал в душе своей каждого владыку и царствие, каждое небо и землю, сушу и море, ночь и день, пророка и ангела, знание и [мистическое] познание, слова и имена; всё то, что включено в это, и то, что посреди этого, говорит: «Нет ничего подобного Ему», и ты видишь, что эта речь: «Нет ничего подобного Ему» – предел знания и край [мистического] познания.
Если ты познал [мистическое] познание [мистических] познаний, то превратишь знание в одного из своих верховых животных и превратишь всю вселенную в один из своих путей.
Если превратишь всю вселенную в один из своих путей, то Я не дам провизии от него, видел ли ты провизию от пути. Провизия от местопребывания, а если ты познал [мистическое] познание [мистических] познаний, то твое местопребывание у Меня, и твоя провизия от твоего местопребывания, даже если пригласишь в гости всю вселенную, то оно (местопребывание – Р.П.) вместит ее.
Выражают Меня только два языка: язык [мистического] познания, знак которого – утверждение того, что приходит с ним без доказательства; язык знания, знак которого утверждение того, что приходит с доказательством.
У [мистического] познания [мистических] познаний [есть] два действующих источника: источник знания и источник суждения. Источник знания берет начало из настоящего неведения, а источник суждения берет начало из этого знания.
Тот, кто черпает знание из источника знания, тот черпает знание и суждение; тот, кто черпает знание из потока знания – не из источника знания, того переводят языки знания и отклоняют того истолкования выражений, и не достиг он устойчивого знания, а тот, кто не достиг устойчивого знания, тот не достиг суждения».
Пётр Рябов. Мать порядка. Как боролись против государства древние греки, первые христиане и средневековые мыслители
Автор, историк и философ, в тексте (представляющем собой отредактированные лекции) рассказывает о становлении свободы человека от правителей, начиная с древнего Востока и древней Греции. Уделено внимание и отечественным деятелям, которых можно идейно отнести к анархистам — в том числе боярину Матвею Башкину и монаху Феодосию Косому. В истории русского анархизма упоминается издательство Голос труда, созданное в 1911 году в Нью-Йорке и в 1917 году, после Февральской революции, перебравшееся в Петроград. Оно просуществовало до 1929 года, издавая газету и книги, в том числе — Петра Кропоткина и Михаила Бакунина. Рассматривая Элладу и киническую мифологию, Рядов подчеркивает, что антигероем для нее был Прометей. Ведь киники первые в Европе выдвигали идею о возвращении к природе, и поэтому то, что принёс Прометей людям — огонь, ремесло, искусство, по мнению киников, было не нужно. В книге описан протоанархизм Древней Руси и в эпоху ранних революций (английской и французской)
«Что касается рабства. Киники считали, что все люди равны: и мужчины, и женщины, и эллины, и варвары. У Диогена сначала был раб, а потом раб сбежал от него. У Диогена спросили, почему он не ловит своего раба. И Диоген ответил прекрасно. Он сказал: «Если Диоген не нужен рабу, то и раб не нужен Диогену». Пусть живет свободно. Вот эта даосская и сократическая способность киников – ничем и никем не обладать, не быть собственниками и рабами, а быть свободными и автономными людьми…
Раньше все греки думали, что верить в богов и следовать закону так же естественно, как есть и пить. А софисты говорят (Гиппий первым это сказал), что есть то, что по природе, а есть то, что по закону. Есть то, что естественно, а есть то, что искусственно. Не есть, не пить мы не можем, а вот следовать законам, верить в богов, рабство и государство –это все искусственно и вовсе не обязательно…»
Наталья Лебина. Cоветская повседневность: нормы и аномалии от военного коммунизма к большому стилю
Формы и способы проведения свободного времени в СССР контролировались государством. Но характер этого контроля мог быть различным. К примеру, чтение как форма досуга выглядела положительно и поощрялось с помощью пропаганды. Но издавать в стране советов можно было лишь те книги, которые были одобрены официальной цензурой. Даже случайно забытая в домашней библиотеке книга когда-то видного большевика, объявленного врагом народа, могла быть приравнена к преступлению.
Но при этом чтение давало немалую свободу в выборе, что именно читать из доступного. А поиск книги любимого автора воспринимался как социально одобряемое действие.
Кино и театр находились полностью под государственным контролем. Репертуар, расписание, цены на билеты — все было строго регламентировано. Тексты эстрадных песен тоже утверждались заранее в письменном виде.
Но были и другие способы проведения свободного времени, с одной стороны, имевшие сомнительную репутацию, а с другой приносившие деньги тому, кто их контролировал. Например, тотализатор на скачках. Описывая ужасы дореволюционной жизни, советские писатели не раз показывали, как азарт губит людей. Но при этом ипподромы, и главный среди них в Москве, продолжали функционировать. И тотализатор тоже существовал, на протяжении всей советской эпохи под названием кассы взаимных пари. Аналогично существовали и советские лотереи. По сходному с лотерейным принципу происходил розыгрыш по облигациям государственного займа.
А вот с карточными играми дело обстояло сложнее.
«Большевики сразу после событий октября 1917 года маркировали азартные игры как социальную патологию, учредив должность комиссара «по борьбе с алкоголизмом и азартом». Однако в период военного коммунизма карты, производство которых было прекращено, преследовались прежде всего как элемент публичной жизни: закрывались официальные игорные клубы, не говоря уже о полулегальных, а любители «перекинуться в картишки» вне дома нередко оказывались в числе уголовных преступников.
Бытовые практики нэпа вернули азартные игры в сферу и публичного, и приватного городского досуга – в ноябре 1921 года большевики официально разрешили продажу игральных карт. Прибыль от реализации этого ходового товара использовалась для разнообразных нужд государства. Инициативу не замедлили проявить местные власти. В крупных городах Советской России появились игорные дома и клубы. Средства от их коммерческой деятельности шли в городской бюджет. В Петрограде уже в мае 1922 года начало функционировать казино «Сплендид-Палас», которое только за два летних месяца посетили более 20 000 человек. В 1924 году в городе насчитывалось 7 игорных домов. Особой популярностью у питерцев пользовался открытый осенью 1922 года знаменитый Владимирский клуб. Размах азарта, царившего здесь, поразил даже эмигранта В.В. Шульгина. Позднее он вспоминал:
«Пройдя несколько улиц, мы попали на бывший Владимирский проспект. Вошли в освещенный подъезд, где обширная вешалка ломилась от платья. Взяли какие-то билеты и затем прошли в залу…
– Что это? – сказал я. – Игорный дом?
– Да. Это то учреждение, которое в пролетарской республике не закрывается ни днем, ни ночью!
– Как? Никогда? Даже для уборки?
– Никогда. Республика не может терять золотого времени».
К рулеткам и ломберным столам стекалась весьма разношерстная публика. В.П. Катаев вспоминал, как в середине 1920-х «два советских гражданина» – он и М.А. Булгаков – отправлялись играть в рулетку с благородной целью подкормить друзей».