Альберто Пеллай, Барбара Тамборини. Ненавижу ваши правила!
Вышедшее в серии «Маленькие большие проблемы» красочное издание предназначено как для детей, так и для родителей. Для детей в книге есть иллюстрированное стихотворение, в котором переплетаются мысли ребенка и взрослого, помогая им правильно понять друг друга, ведь ребенок заявляет родителям, что «И кота вы не укладываете в постель — / Он на воле гуляет один в темноте».
В главе «Рекомендации психологов» рассказывается о том, как важно родителям объяснить простыми словами, чтобы ребенок понял смысл правил, которые на самом деле уберегают детей от всевозможных опасностей, но на самом деле не ограничивают возможности детей.
В книге даются советы, как справиться с разочарованием детей – ведь правила иногда заставляют малышей злиться.
«Чтобы помочь им успокоиться и принять наличие границ, мы должны показать, что понимаем их чувства: «Вижу, ты злишься, и мне очень жаль, но сейчас ты должен выключить телевизор. Когда ты успокоишься, приходи ко мне на кухню, мы вместе приготовим пирог». Кроме того, мы должны оставаться спокойными и не пугаться их гнева.
Важно, чтобы дети понимали, что мы не отступим перед их угрозами. Если мы останемся спокойными и непоколебимыми, через несколько минут дети тоже успокоятся и будут готовы сотрудничать.
Родители, которые не могут противостоять прихотям ребенка, лишь провоцируют стресс у малышей. Дети, которые не привыкли слышать «нет», попадают в ловушку: они чувствуют себя всемогущими, и это создает проблемы в общении с другими детьми».
Я верю
Новая книга, вышедшая по инициативе известного писателя и общественного деятеля Александра Лапина, продолжает тему, начатую в его романе «Святые грешники». Это – поиск ответа на вопрос о высшем смысле жизни и предназначении человека: зачем, ради чего живём на этой земле?
Альманах «Я верю» собственно и родился из читательских откликов на роман. Множество историй, присланных разными людьми, складываются в удивительную мозаику, где простодушное детское представление о чуде органично сочетается с выстраданным озарением взрослого человека. У многих вера связана с образами детства, когда бабушки в деревне соблюдали церковные праздники и на Пасху пекли великолепные куличи. И этот свет давних воспоминаний согревал потом всю жизнь. А кому-то выпало пережить множество бед, но вдруг, почти впав в отчаяние, получить никак не чаемую помощь.
В книгу включено и эссе самого Александра Лапина, где он подробно и откровенно рассказывает о собственном духовном опыте, переживаниях, сомнениях и открытиях. И размышляет о том, как все мы в какой-то момент начинаем терзаться мыслями о несправедливости судьбы. Потому что с внешностью не повезло, выпало родиться в не слишком благополучной семье или просто денег маловато. Причем, со стороны эта субъективно воспринимаемая несправедливость может вовсе не бросаться в глаза. Да и пути решения существуют, но требуют работы над собой.
«Однажды к Богу обратился один человек:
— Господи! За что ты возложил на меня сей крест тяжёлый, который я несу по жизни? Жена у меня злая. Работа тяжёлая. Сам я болен. Помоги! Освободи!
— Ну что ж, — ответил Господь, — поставь свой крест вон там, в уголке у оградки. И пойди поищи какой-нибудь другой. Да вот хоть этот. Бери, поменьше твоего будет.
Схватил человек новый крест, обрадовался, что меньше. А крест оказался весь в колючках. Искололся мужик до крови и опять взмолился:
— Господи, что ты мне дал?! Ещё страшнее!
Господь ему в ответ:
— Возьми любой другой!
Стал опять человек примерять кресты. Тот хоть золотой, да чересчур тяжёлый, этот грязный, третий — длинный. Так и проходил целый день. Но ни один ему не подходит. И вот уже под вечер увидел в уголке у оградки подходящий. Обрадовался, схватил его:
— Это по мне! Прямо в самый раз.
А Господь ему в ответ:
— Так это ж твой крест. Который ты утром оставил».
По мнению Александра Лапина, эта притча очень хорошо отражает мысль, что в большинстве случаев человек оказывается «на своем месте» применительно к его предшествующим поступкам и нынешнему состоянию.
В. Б. Муравьев. Под сенью Сухаревой башни
Главной визитной карточкой Москвы сразу после появления фотографии стал вовсе не Кремль или Красная площадь, а вид на Сухареву башню. Настолько эффектно вздымалась она на высоком холме над долиной Неглинки-Самотеки да во всей красе прихотливого убранства в духе нарышкинского барокко! Башню осеняла слава Петра Великого, по чьему приказу она и была возведена. Вокруг нее витали легенды о «русском Фаусте» — ученом и чародее Якове Брюсе. Многие из них собраны в этой книге. Сухарева башня бывала и водонапорной, в ней был смонтирован резервуар для первого московского водопровода. А у ее подножия кипело знаменитое торжище.
Но в 1934 году башню сломали меньше чем за неделю… При этом терминология к этой исторической и архитектурной достопримечательности применялась такая, будто сама башня была из стана врагов народа.
«Уже 22 апреля Щусев получил на домашний адрес с нарочным под личную расписку ответ с грифом «Строго секретно» Секретариата ЦК ВКП(б):
«Письмо с предложением — не разрушать Сухареву башню получил.
Решение о разрушении башни было принято в свое время Правительством. (Публикатор никакого решения в архиве не обнаружил и полагает таковым согласие ЦК ВКП(б) от 16 марта 1934 года с предложением МК, то есть Кагановича, о сносе Сухаревой башни и Китайгородской стены. — В.М.) Лично считаю это решение правильным, полагая, что советские люди сумеют создать более величественные и достопамятные образцы архитектурного творчества, чем Сухарева башня. Жалею, что, несмотря на все мое уважение к вам, не имею возможности в данном случае оказать вам услугу.
Уважающий вас И. Сталин».
Впрочем, одна «услуга» «уважаемым» авторам письма была оказана: разрешили снять некоторые детали разрушаемой башни.
Однако на следующее утро, когда бригада каменщиков-реставраторов прибыла к Сухаревой башне, к работе ее не допустили. «Приходит грустный профессор Д.П.Сухов, — вспоминает, рассказывая об этом утре Л.А.Давид. — Он должен был указать детали для снятия. Кратко сказал: «Уходите, работать запрещено».
Художник П.Д.Корин и Н.А.Пешкова попросили А.М.Горького вмешаться в это дело и помочь. Горький переговорил с кем-то, и снимать детали с башни разрешили».
Мухаммад Икбал. Реконструкция религиозной мысли в исламе
Классический труд, составленный из лекций видного мыслителя, поэта и общественного деятеля эпохи Британской Индии. Икбал стоял у истоков создания государства Пакистан, его «Реконструкция религиозной мысли…» считается самой серьезной попыткой осмысления мусульманского духовного наследия на фоне всех вызовов, которые бросал ХХ век – новых политических и социально-экономических факторов, достижений естественных наук, развития философии. Лекции, вошедшие в данную книгу, были прочитаны им в 1928-29 гг. по просьбе Мадрасской мусульманской ассоциации, а последняя из них – это выступление Мухаммада Икбала на сессии Аристотелевского общества в Лондоне в декабре 1932 года. Перевод выполнен крупнейшим отечественным востоковедом и философом М. Т. Степанянц. Ею же написаны подробное предисловие и комментарии.
Мухаммад Икбал родился в Пенджабе в 1873 году. Основное образование получил в Англии. Тогда в начале его творческого пути большое влияние на него оказало знакомство и общение с авторитетным специалистом по персидской литературе – Эдвардом Брауном, автором исследования «Литературная история Персии». Именно во время жизни в Европе Икбал перешел в области поэзии с родного языка урду на фарси. Он воспринял персидский язык как более выразительный, яркий, с обширной системой поэтических образов. Из мастеров классической персидской поэзии он в то время выше всего ценил Хафиза и Руми.
Икбал глубоко интересовался немецкой классической философией, творчеством Гёте и Шиллера. Поэтому для продолжения образования он отправился в Германию, где в Мюнхенском университете защитил диссертацию на тему «Развитие метафизики в Персии». Потом он вернулся на родину, где стал сначала преподавателем философии, а потом занялся юридической практикой. Но постепенно его основным занятием становится поэтическое творчество и философско-исторические исследования.
Говоря в своей книге о «реконструкции ислама», Мухаммад Икбал подразумевал восстановление истинного первоначального духа, в котором он усматривал значительную долю рационального начала. Особое внимание он уделял идее неустанной борьбы со злом и страданиями, а главное – освобождению человека от страха перед всем этим и раскрытию его истинной природы — «доброй и миролюбивой». Реконструкция, по мнению Икбала, означает и очищение от стереотипов, сформировавшихся и на Востоке, и на Западе в разные исторические периоды под влиянием тех или иных интересов.
«Абу Бакр был инициатором критики аристотелевской первой фигуры, а в наше время его возражение, воспринятое в глубоко индуктивном духе, было переформулировано Джоном Стюартом Миллем. Ибн Хазм в своих «Пределах логического знания» делает акцент на чувственном восприятии как источнике познания, а Ибн Таймийа в «Опровержении логики» показывает, что индукция есть единственная форма заслуживающего доверия аргумента. Так возник метод наблюдения и эксперимента. И это не было лишь делом теоретическим. Открытие ал-Бируни того, что мы называем временем реакции, и открытие ал-Кинди того, что ощущение пропорционально стимулу, являются примерами применения указанного метода в психологии.
Было бы ошибкой полагать, что экспериментальный метод является европейским открытием. Дюринг говорит, что концепции науки Роджера Бэкона являются более точными и ясными, чем у его знаменитого тезки. А где Роджер Бэкон получил свою научную подготовку? В мусульманских университетах Испании. В самом деле, часть пятая в его так называемом Большом труде, посвященная «перспективе», является практически повторением «Оптики» Ибн Хайтама. И вообще трактат в целом свидетельствует о влиянии на его автора Ибн Хазма».
Владимир Горончаровский. Арена и кровь: мир гладиаторов
В исследовании приводятся данные по гладиаторским играм, школам и восстаниям гладиаторов, подробно описано, как жили и умирали «люди меча», победах и денежных и призах, а также сооружениях, созданных в качестве арен.
В императорском Риме для развлечения толп и владык были совершенно особые сооружения, предназначавшиеся для проведения дорогостоящих массовых морских сражений, называемых «навмахии» и являвшихся разновидностью гладиаторских боев. В навмахии, проводившихся на искусственных озерах в самом Вечном городе, участвовали десятки кораблей и сотни людей, воинов и гребцов. Для первой навмахии, проходившей в 46 году до н. э., на Марсовом поле был выкопан искусственный водоем. А во 2 году до н. э., для навмахии, проходившей на правом берегу Тибра, был выкопан бассейн, длина которого составляла более 500 метров, а ширина — 350 метров. Посредине бассейна был возведен искусственный остров, диаметр которого достигал 100 метров. Действо, организованной по приказу Августа, представляло собой инсценировку греко-персидского сражения у острова Саламин. Точностью деталей навмахия не отличалась — так «персидские корабли» были ярко раскрашены вовсе не историческим документам (дошедших до римлян), а так, как римляне накануне новой эры представляли себе персов и их восточную роскошь. В представлении участвовало несколько десятков кораблей и более трех тысяч человек, — приговоренных к смертной казни. И многие из них в той навмахии погибли (как было задумано устроителями) в сражении на потеху публике. В навмахии, проведенной Нероном на Марсовом поле, было показана ожесточенная морская схватка между «греками» и «персами». В навмахии зрителям показывались различные известные исторические сражения, кроме конечно, тех, в которых сами римляне потерпели поражение.
«Официально за дезертирство полагался смертный приговор, и соответствующий раздел «Дигест» Юстиниана, связанный с именем известного юриста Аррия Менандра, жившего при императоре Септимии Севере (193-211 гг. н.э.), несомненно, восходит к более ранним временам. Там говорилось следующее: «Если ко-либо перебежит к врагу, … то…он подвергается пытке и отдается или на растерзание зверям, или повешению. Карается лишением жизни и тот, кто был задержан, когда намеревался перебежать…». Впрочем, на практике применение крайней меры наказания старались избегать. Обычно учитывались такие обстоятельства, как срок службы, звание или должность, поведение в прошлом».